Дуэльный зал

[Анка Копош]

Не первый раз? Не за что оправдываться?
Мальчишки стояли как два нахохлившихся петуха, только что пронзительно вопить не начинали. У ее няньки в деревне таких, еще до конца не выросших, обычно гонял матерый петушище и клевал везде, куда мог дотянуться.
Она этим петухом становиться не хотела, но отступать не собиралась. Вздохнула, убирая палочку и усаживаясь прямо на пол, ибо матов с этой стороны дуэльного не водилось - кто же кладет маты поперек входа?
- У этого есть имя, - заметила Коди тихо. - Ну и что, сработала твоя стратегия?
Как они вообще в эту точку попали? Вопрос, даже мысленный, вышел слишком пустым, каким-то высокопарным. Отмахнулась от этих мыслей как от мухи. Хмыкнула, кивая.
- Значит, я не враг? Ну, как же. Драгоценный рюкзак отобрала. И кроме этого много еще чего могу сделать. Или на того, кто сделать может, неудобно нападать?
Даже глядя на них снизу, нисколько не ощущала, что размеры ее как-то уменьшились. Прищурилась.
- Ты таскаешь чужие вещи? - спросила у Леви прямо. - И, как вижу, считаешь, что прав?

[Коди Эверенс]

— Я не то что его имя произносить не хочу, а разговаривать впринципе. Предатель!
Несмотря на то, что разговаривать не хотел, с последним словом все же обратился прямо к Коэну.
Тяжело тяжело вздохнул. Ну вот зачем Анка так делает? Так спрашивает?
— Ты не враг и никогда им не была. Хотя бы потому, что пытаешься помочь.
Пытается ведь, да?
— Я не боюсь, Анка. Делай что считаешь нужным. Врагом тебя от этого считать я не собираюсь все равно.
И сел напротив, старательно избегая того, чтобы взгляд коснулся Леви. Подумать только, а ведь совсем недавно они вместе читали эти комиксы, и Коэн выглядил таким счастливым, и вообще казалось, что они будут лучшими друзьями навсегда.
— И тем более... В этом рюкзаке уже моей вещи. Я знаю, что с Леви был кто-то еще. Я не идиот, и логическую связь между "отобрать рюкзак и как дурачок стоять на месте, удерживая дверь" и "передать соообщнику давая ему убежать, а самому остаться делая вид, что вещь еще в рюкзаке" вижу. Но вопрос в том, кто с тобой был, а?
О причинах кражи пока спросить не додумался. Так же как и догадаться, что украли именно дневник, вещь, о которой знают лишь три человека. Сама мысль витала вокруг, но ловиться отчаянно не желала.
Фыркнул на слова Анки. Упрямый, самонадеянный, и решающий вопросы действиями, а не словами осел этот Леви. Чего с ним вообще разговаривать?

[Леви Коэн]

"Предатель" - больно отзвенело в барабанных перепонках. Поморщился и закатил глаза. Да, предатель, а то он не знает. Отвращение подступалко к горлу неприятным комом. Знал бы, что все выйдет так по-дурацки, может и не стал бы рисковать. Видимо составление планов все же не его конек. Тихонько цокнул. А ведь можно было просто стянуть этот дневник ночью.
Вопрос девушки встретил молчанием. Упрямо выпустив воздух, подошел к стене и оперся на нее спиной, складывая руки в замок. Лишь бы еще и она не решила вдруг самоуничтожиться.
Не покидало чувство, что на самом деле все происходит в кабинете Директора его маггловской школы в Польше. Такая же атмосфера, такие же вопросы, такие же провинившиеся болваны. Желание плюнуть на все и начать рубить правду матку про Аурелиуса, про Эверетти, про Кристофера и про этих Основателей буквально вываливалось из груди. Останавливал лишь страх, что Анка примет сторону Коди. Если до этого так много людей принимали сторону Коди и помогали ему, то почему Анка должна была оказаться другой? Потому что взрослая и умеет рационально мыслить? Но сколько раз взрослые все портили? Сколько раз не понимали его, принимая другую сторону? Сколько раз взрослые просто считали себя умнее и пытались навязать свою странную мораль? А Анка сейчас вела себя как типичная взрослая, решившая судить их лишь оттого, что является старше. Лезла, совершенно ничего не зная, со своим давящим тоном и не давала даже возможности решить все самим. А еще Анка уничтожила дверь.
- Я никогда ни на кого не нападал первым, - лишь сдержано махнул головой.
Тем временем затея продолжала рушиться. Коди бы в любом случае обо всем догадался, но так быстро? Взгляд старшекурсницы пронизывал до кончиков волос. Не выдержав, уставился в стену напротив. Видимо так просто его никто не отпустит. Собственное чувство гордости душило лишь от одной мысли, что его на самом деле считали лишь жалким вором. Вором и трусом. Тяжело вздохнул.
- Я знаю, что красть плохо, не маленький, - начал отвечать сухо, - и в первый раз ничего не крал. Коди это сам признал, там была Анна, можешь её спросить, - немного пощурился на Эверенса, и вновь уперся в стену, - а в этот раз...
Запнулся. "Да это не его дневник! Я ничего не крал, не крал и точка," - кричало все внутри. Досадливо фыркнул. Нет, никаких намеков лишний раз давать не собирался.
- Да. Я поступил подло. Мне нет прощения. Я предатель. Или даже я порочу имя Годрика Гриффиндора? Может и так. Можете вести к Снейпу, снимать баллы, назначать отработки. Можете даже побить, ведь гнусные воришки такого заслуживают. Но я знаю, что сделал все правильно, как бы плохо сейчас не выглядел, и извиняться перед Коди не стану. Этого бы не случилось, если бы он умел слушать. Так что давайте, штрафуйте, зовите куратора, выдумывайте наказания. Все рав-но, - закончил по слогам.

[Анка Копош]

Ситуация и так была не фонтан, но с каждым словом яростной перепалки становилась все хуже и хуже. А самое удручающее было то, что с каждым новым словом она все меньше и меньше начинала понимать, какой леший тут вообще происходит. А в конце речи так и вовсе вытаращилась на Леви, маленьким кусочком сознания надеясь, что желание подойти и дать хорошую затрещину не высветилось на лице.
- Я кто вам такая, чтобы баллы с вас снимать? - спросила напрямую. - Наказания выдумывать. Вы уже себя наказали, гр-р-риффиндорцы!
Сама не понимала, откуда столько жгучего разочарования. Она ведь совсем не дружила с Эбигейл. Да, не дружила самым поганым образом, но какой-то частью себя всегда знала, что это все ужасно неправильно в огненном Доме. Ей никто, даже Хель, такого не говорил, но этого как-то и не требовалось. И вот теперь, когда Коди и Леви - не разлей вода! - разбрелись по углам, кидая друг в друга за яростными взглядами едкие слова, это чувство неправильности захлестнуло с головой.
- Вы себя вообще слышали? - спросила то, что не очень-то говорить собиралась. - Предатели! Воры! Сообщники! Мне теперь тоже нападения опасаться? Преступного, как это...
Пощелкала пальцами в воздухе, ловя нужную фразу.
- Совершенного по предварительному сговору группой лиц, во! На родном факультете? Ну вы!
Надула щеки, снова ощущая подступающую ярость. На этот раз с избытком острую, заставляющую сердце биться быстрее. И только здравый смысл - она же сама заперла их всех тут! - помог задышать принудительно-ровно.
- Помогают обычно кому-нибудь, - сказала Коди, когда смогла с голосом совладать. - И кому я, по-твоему, сейчас помогаю?
Потерла пальцами переносицу, усиленно перебирая возможные решения. Решение не находилось, ярость все еще плескалась внутри, а за яростью прялась противная беспомощность. Нет, она не сомневалась, что должна быть именно здесь, сидеть на полу, загораживая выход, слушать мальчишек и вообще. Особенно, конечно, это "вообще!", в него столько вмещалось. Только и опыта хватало достаточно, чтобы понять, что не всякую спину можно переломить. Отогнала эти мысли подальше, сосредоточившись на задаче.
- Раз вы решили, что можете в моем присутствии утягивать рюкзаки и душить друг друга, то теперь это и мое дело, - обозначила. - Я эта, выражение жизненной несправедливости, если хотите. И с места с этого не сойду, пока вы не поговорите нормально, - посмотрела на Леви, мол, вот тебе уши, которые слушают, пользуйся; перевела взгляд на Коди. - Или нормально подеретесь, а потом успокоитесь. Мне без разницы. Только палочки - долой.
Выражая серьезность собственного намерения, первой достала собственную палочку из пучка и, положив ее на пол перед собой, толкнула вперед так, чтобы теперь с одного движения к ней было уже не дотянуться.

[Коди Эверенс]

Разговор. С уверенным в себе, непробиваемом Леви. Перед ничего не знающей о Аурелиусе Анкой. Интересно, а когда Коэн стащил книгу, коя сейчас находилась за пазухой, он был настроен поговорить?
Тяжело вздохнул. Почему?
Кто союзник или союзники Леви? О дневнике знали лишь он, Амайя, Лили и Вал. Но гриффиндорец вполне мог подключить своих друзей, выставив самого в самом плохом свете, наверняка припомнив драку и вообще...
Грудь сжигал пренеприятнейший огонь. Не хотелось находиться в этой комнате. В этой башне. В этом Хогвартсе впринципе. Убежать, далеко далеко, и никогда не возвращаться. Никогда. Скучать все равно не будет никто. Лишь обещание - семье, Эверетти и Аурелиусу сдерживало, приковывало к полу, не давая уйти.
А иначе ведь станет разочарованием всей семьи... Всего рода Эверенсов-Эверетти, ведь в прошлом, там, в картинной галереи, этот мужчина не просто так сказал, что раз находится в клетке, вместе с остальными жертвами, значит возможно, Эверенсы... Предали?
Хуже всего то, что никто теперь не способен помочь, даже если обратиться первому. Ни друзья, которых с каждым днем становилось все меньше, ни родители, за сотни тысяч километров от замка.
Хотя нет, это не самое худшее. Доверие. Доверие, которого больше нет ни к кому. Анка правильно сказал, теперь НУЖНО опасаться нападения в любую секунду, где бы не был. В любую. Безопасности не дождаться. Получается, теперь живем по принципу "не доверяй, и не будет проблем?".
Поморщился. Ненависть полностью заполнила сердце. Не к Леви, будь он проклят, не к его сообщнику-сообщникам, даже не к Анке. К себе. Лишь к себе одному. Ничего бы этого не случилось, будь он менее разгворчивым и так бездумно рассказывающим секреты.
— Ненавижу себя.
Сказал обычным голосом, сейчас даже не понимая, что мысли перешли в разряд "мыслей вслух".
В спальне оставаться нельзя. Коэн может... Да даже не знаем, что он может! Связать, оглушить, рыться в вещах, убить?! Леви же просто ненавидит его, да запросто поранит! С удовольствием даже! Значит, переезд? Куда? Уходить на практику объясняясь "я не чувствую себя в безопасности"? Да. Определено да. А пока, после этого разговора, идти в спальню, собирать вещи и искать в башне какую-нибудь подходящую небольшую комнату.
Все важные моменты наконец обсудил сам с собой, и сразу стало спокойнее.
— Хочешь ударить меня, ударь. Я не отвечу. Можешь вообще до потери пульса избить, ты же на все способен, Коэн.
Говорить спокойно, ледяным голосом.
— Я не знаю, кто тебе помогал. Но должен сказать спасибо – из-за тебя у меня проблемы. Психологические, ладно? Ты этому виной, и никто другой. Я сказал бы, что ненавижу тебя, но даже ненавидеть кого-то кроме себя сил нет. И говорить с тобой не желаю. Совершенно. Я видеть тебя не могу.
Поднялся на ноги.
— Я хочу, чтобы ты ушел из моей жизни и никогда, не при каких обстоятельствах не заходил туда вновь. Я хочу забыть тебя навсегда. Потому что...
Говорить правду сложно.
— ... Потому что успел к тебе привязаться и полюбить как настоящего друга. Я считал тебя лучшим другом, человеком, с которым можно быть собой. Ты предал меня, во имя хороших или плохих побуждений, мне не важно. Ты разбил меня полностью. Я не могу даже описать, как мне больно сейчас.
Короткая пауза.
— После этого разговора иди и смотри ту тетрадь. Прочитай все, сделай свои выводы. Можешь не возвращать, я давно переписал все в отдельный блокнот. Хочешь жаловаться, рассказывать кому-то о том, что узнал – да скатертью дорога. Тебе меня не остановить. Раньше мог, разговором. Простым разговором. У Чарльза вот почти получилось. А сейчас и не мечтай.
И замолчал, готовясь к ответном удару со стороны Коэна.

[Леви Коэн]

Буря. Буря давала о себе знать еще с самого разговора в холле, постепенно разрастаясь и разрастаясь. В буре вертелись множество осколков - страх, тревога, стыд, отчаяние, отвращение, сомнение и еще целое множество прочих царапающих внутренности эмоций. Буря была сложный, то затихающей, то шумной и огромной, но абсолютно всегда - неоднородной. До этого момента. Буря начала принимать форму.
Обида. Детская обида, и ничего не осталось более. Обида засела у горла, обида давила на лёгкие, обида нервно дергала за губу. Обида даже пыталась вытечь слезами из глаз. Потупил взгляд в пол, прячась в собственных кудрях.
Это все было не правильно. Ему тринадцать. В тринадцать лет ты должен играть во дворе в войнушку с друзьями, страдать над домашними заданиями, краснеть из-за первой влюблённости, но не более. В тринадцать ты не должен бояться получить нагоняя от матери за плохую оценку, а не что тебя могут сжечь заживо через пару недель. Это было несправедливо по отношению к детству.
Анка была несправедлива. Пыталась давить на чувство стыда, взывала то ли к совести, то ли к разуму. Пыталась принизить масштабы их ссоры. Но имела ли она на это права? Обида становилась всеобъемлющей. Она была словно отец, заставший сына за сигаретой и после этого заставивший скурить при нем всю пачку. Значит, видимо, драка?
А желание набить нос Коди горело еще с самого семинара. Все эти его дурацкие выпады, взгляды и речи, однокурсник делал все, чтобы показать своё превосходства. И эта записка в спальне, ударившая словно нож по печени. Но самая главная обида заключалась в том, что Коди просто бездумно был готов рисковать всеми. Напряженно сжал кулаки. Хотелось побежать. Хотелось закричать. Хотелось ударить по лицу. А потом еще и еще. И бить, и бить, и бить.
Но Коди тоже был несправедлив. Коди выбрал разговор. Коди выбрал разговор не смотря на то, что здесь была Анка, ничего не знающая о Пятом. Не смотря на то, что такие их разговоры всегда заканчивались плохо. Коди все равно выбрал разговор.
Слушал молча, все так же пряча лицо и сильнее врезаясь ногтями в ладони. Это было тяжело, друг резал без ножа. Друг говорил обидно. Зажмурился, пытаясь унять напряжение. Лучше бы это была драка.
И стоило другу замолчать, из груди вырвался уставший гортанный рык. То, что он не являлся той петлей, которая сейчас была на семинаре и собиралась идти на озеро, было несправедливо. Сделав над собой усилие, поднял мутный взгляд, устремив его на гриффиндорцев. Значит разговор, точно? Несправедливо!
- Я не бью сидячих, - выдавил из себя, и вновь замолчал на какое-то время. Обида будто бы вытеснила все слова из памяти. Сглотнул.
- Я с тобой пытался говорить. И пытался не раз. Но ты настолько меня не слушаешь, что, похоже, даже не помнишь.
И снова слоги рассыпались на буквы какого-то неизвестного алфавита. Ударил кулаком по стене.
- Поверь, я мечтаю тебя избить. За то, что ты считаешь себя лучше остальных. За то, что задираешь нос. За то, что не умеешь признавать свои ошибки. За то, что не готов слушать тех, чьё мнение хотя бы немного отлично от твоего. А еще за то… - неуверенно глянул на Анку, поколебался, но вдруг нахмурился, - за то, что ты готов пожертвовать всеми нами ради какой-то иллюзорной собственной выгоды. Ты готов пожертвовать Анкой. Лили. Анной. Эндри. Хель. Чарльзем. Ами. Джоан. Неофитами и преподавателями. Вообще всеми. Да, возможно для тебя и забронировано место на Ноевом Ковчеге, но всех туда не возьмут. А я не хочу умирать из-за твоих ошибок. Не хочу, чтобы мои друзья умирали из-за твоих ошибок. Не хочу, чтобы кто-то вообще умирал из-за…
Голос вдруг дал слабину и оборвался. Поймал ртом воздух, пытаясь сглотнуть комок. Не хватало еще разреветься как девчонка. Продолжил уже почти шепотом:
- И я не хочу смотреть, как ты потом страдаешь из-за собственной глупости. Даже если я и травмирую тебе душу, сердце и почки, ты хотя бы после этого останешься живым. Я не стану тебе врать и поддерживать, лишь из-за того, что ты мне друг. Потому что это лицемерно. Я знаю, что больше не заслуживаю твоего доверия, прекрасно знаю. Я знаю, что я предатель. Но иначе ты просто не хочешь понимать. Послушай…
Оторвался от стены и сделал пару шагов в сторону вынужденной компании.
- Он жег людей. Он хочет мести. Человек, желающий мести, не мог исправиться. Он лишь наоборот ожесточился и озлобился, это и ежу понятно. Но ты слеп. Слеп и глух. Он нагло врет и манипулирует тобой, а ты и рад. И поэтому, да, я просто мечтаю тебя избить.

[Анка Копош]

Есть разговоры, которым не нужны свидетели. Разговоры, после которых вы просто не можете смотреть друг другу в глаза. И, вероятно, это был именно такой разговор. Это был ужасный огромный взрывающийся прямо на ее глазах шар из горечи, какой-то непонятно-драматичной боли, ошметков дружбы и чего-то еще.
Разговор, который она не должна была услышать, очевидно. Кажется, прямо сейчас, она теряла в Коди и Леви товарищей, с которыми можно просто перешучиваться, сидеть вместе у камина, заключать пари. От этого тяжело тянуло за грудиной, переплавляя разочарование в еще неясное чувство утраты.
Упрямо выдвинула вперед подбородок. Пусть так. Если все зашло так далеко, то пусть зайдет дальше прямо сейчас, на ее глазах, в ее присутствии. Чтобы был кто-то, способный... Растащить, если понадобится? Залатать? Просто выступить чертовым свидетелем, если эти разборки каким-то образом выйдут за границы запертого зала, еще хуже - за границы факультета.
Она могла бы даже найти возражение вот буквально на каждую фразу. Пусть даже фразы эти были адресованы не ей, внутри от них все сжималось. Болезненно дергалось. Звало то ли встать и дать по лбу, то ли обнять так крепко, чтобы никто из них не чувствовал себя таким несчастным и одиноким. Объяснить, что правы бывают все и сразу, и... И все пройдет? Ведь это же она знала, все, вот абсолютно все, что в жизни случается, в конце концов проходит.
Но мальчишки говорили не с ней, друг с другом, и она, сцепив зубы, не лезла. Но то, что говорил Леви, так сильно отличалось от того, что говорил Коди! От эмоций в голосе и убежденности становилось... жутко. От этой двойственности, непонятности, каких-то через край бьющих эмоций и деморализующих подробностей голова шла кругом. Школьные ссоры точно не должны быть такими. Просто... не могут. В нормальном мире и нормальных школах, да, Копош?
- Погодите, - попросила, стоило на зал опуститься какой-то звенящей тишине. - Я не жмыра рыжего не понимаю. То есть...
Мотнула головой и подняла руки ладонями вверх.
- Ладно, может мне и не нужно понимать, но если нужно, вдруг, объясните по-человечески что ли?
Проглотила все остальные аргументы. "Нормально поговорить", очевидно, очень сильно отличалось в ее голове и вот этих мальчишеских. Но они пытались! Пусть и слова были такими, о которых потом очень сильно жалеешь. От этой мысли уверенность в собственных действиях только крепла. Лучше - один раз по-живому, чем медленно и исподтишка.

[Коди Эверенс]

Ненависть к себе росла. Все больше и больше, с каждым словом Леви. Он говорил и говорил, и оставалось стоять молча, потому что знает - больше сказать ничего не сможет. Потому снова предпочтет требовательно сказать Анке чтобы та отпустила его, и уйти. Уйти, будучи уверенным в своей полной правоте.
Может, в правоте и уверен. А еще в том, что он...
— Задираю нос, не готов признавать ошибки и слушаю только себя.
Да. Да, это так.
От принятия, быстрого такого принятия всего обидного, что сказал Леви, от того, что даже не стал отрицать и доказывать обратное на секунду стало легко. На секунду.
А потом сжался, будто получал бесконечные удары по всему телу. Плохой. Злодей. Тот, кем Гриффиндор гордиться явно не будет.
Захотелось умереть. Очень сильно, прямо сейчас направить на самого себя палочку и сделать больно, провалиться сквозь землю, побежать прыгать с балкона Рейвенкло, удушитсья в конце концов. Закончить все это.
Обещание. Родители. Аурелиус. Эверетти. Нельзя.
"Нельзя" больно хлестнуло по лицу, заставив зажмурится. Ты дал обещание. Ты надежда семьи. Надежда Крейна.
И тебе никто из них не простит ошибки. Никто. А это намного хуже потерянной дружбы.
— Ты придумал себе несуществующую ситуацию, Леви. Ты придумал какую-то смерть, вписал в это всех твоих близких, и меня каким-то боком... И пытаешься в этом убедить остальных. У тебя нет фактов, нет полной уверенности, хороший он или плохой. Ты говоришь, что я тебя не слушаю. Но делаешь ли это ты, Леви? Ты меня пробуешь услышать?
Сглотнул.
— Мне не простят, если я не освобожусь его. Не простят. Ты никогда не был в такой острой ситуации как я, Коэн. Никогда. Он никого не убьет, никого не сожжет, не сделает ничего плохого. Если... Если тебе так будет спокойнее, перед тем, как спасти его, я могу еще раз переговорить. Задать все каверзные вопросы, которыми ты так и сыплешь. Могу...
Запнулся. Они же вроде как враги? Друга держи близко, а врага еще ближе. Пусть убедиться лично.
— ... Взять тебя с собой, забыв о вражде. И там сам поговоришь с ним. Но сейчас!
Повернулся к Анке, качая головой.
— Прости. Прости, я ничего тебе не скажу. Ты сама увидишь. Потом.
И уже с полной уверенностью в голосе произнес.
— До этого же момента я не хочу тебя видеть, Коэн. Говорить, слышать, вообще не хочу. Ни разу. Я вообще больше видеть никого не хочу.
И снова Анка.
— Можешь оставить ему рюкзак. Пожалуйста, отпусти меня. Я больше не выдержу находиться с ним. Пожалуйста.

[Леви Коэн]

На секунду показалось, что Коди наконец решил пойти на встречу. Что даже одумался. Но секунда закончилась быстро.
Ноги подгибались, обещая вот-вот свалить опустошенное тело на пол. Из груди вырвался тихий стон. Все было бесполезно. Все повторялось снова и снова. Все было на потеху Анке. Уж если и собирались развлекать старшекурсницу, так лучше бы подрались.
Слушать становилось невыносимее с каждым словом. Хотелось дематериализовать Коди. Хотелось дематериализовать Анку. Хотело дематериализовать Дуэльный зал. Гриффиндор. Хогвартс. И эту чертову магию.
Царапнул пальцем о палец. Ну почему это был не сон? Почему, что он не никак не мог проснуться. Вот так вот проснуться дома, совсем без магии, позвонить Янушу, позавтракать маминым омлетом и пойти на целый день играть в пиратов во дворе. Царапнул сильнее. Просыпайся. Просыпайся же! Больно зажмурился. Магия не может существовать на самом деле, подумай же ты головой! А как же физика, химия, геометрия? Это все затянувшийся красивый яркий сон! Это просто ночной кошмар! Царапнул пальцем еще сильнее. Уже сейчас, совсем скоро. Просыпайся! Слышишь, это там Финн громко слушает музыку за стеной. Слышишь же? Так просыпайся, ну!
Резко распахнул глаза.
От вида того же Дуэльного зала хотелось зарыдать.
Совсем обессилив, еле как добрался обратно до стены и сполз на пол. Из горла вырвался самопроизвольный крик. Нет, даже вопль. Вопль в никуда, в пустоту, громкий и густой. Он должен быть дома. С мамой. С папой. С братьями и сестрами. Заберите, заберите сейчас же! Заберите, пожалуйста. Мам?
Заколотил кулаками по полу. Буря захватила весь контроль и решала за него. Как же это всё было несправедливо. Где же они все, почему он до сих пор в этом дурацком сне? В этой дурацкой коме!
Когда силы кончились даже на крик, закинул голову вверх, неровно выпуская воздух. Дыхания сбивалось и срывалось. Сам не понимал, что сейчас с ним произошло.
- Я извиняюсь, - кашлянул в сторону собравшихся.
А где-то там сидела Ами. Сидела и ждала его с дневником. Возможно даже успела перекусить. Или, может, волновалась. Но она была не здесь, и это было несправедливо. Несправедливо было, что он не мог поменяться с ней местами.
- Ты веришь каждому слову полутрупа и призрака, - выдохнул, разглядывая потолок, - но не можешь поверить ни единому слову лучшего друга. Я не выдумываю. Я просто смотрю фактам в лицо.
Вмешательство Анки осело чем-то ядовитым в животе. Она тут их заперла, наговорила обидного, заставила проходить через все это. Она точно примет сторону Коди.
- А зачем тебе понимать? - посмотрел на старшекурсницу в упор. Чего она добивается? Хочет еще больше посмеяться? "Эти детишки, они ведь так забавно ссорятся! Не то что мы, взрослые, вот наши проблемы действительно имеют значение! Как же здорово что мы, взрослые, намного сильнее и влиятельнее! Дай пять, взрослый - вот тебя пять, взрослый. Мы такие классные! Пойду поперекладываю бумажки с место на место". Тупые взрослые!
А вдруг Аурелиус прикажет Коди уничтожить всех неверных еще до воскрешения? Он убьет его лично? А когда? Завтра ночью? Послезавтра ненароком на ЗОТИ? Сегодня за ужином? Кошмар не хотел прекращаться. Мерлин! Нет, не так. Господи! Разреши проснуться, умоляю!
- Надеюсь, теперь ты довольна? - произнес уже совсем стеклянным голосом. Разбиться нужно было не здесь, а хотя бы за дверью, - открой. Я думаю мы достаточно наговорили? Или ты хочешь теперь, чтобы мы еще и подрались?

[Анка Копош]

Истерику Леви перетерпела все в том же положении сидящего попрек прохода у запертой двери истукана. На извинение просто кивнула. Уж она прекрасно понимала, как можно кричать от бессильной злобы. Зато они, все трое, каждый что-то тут не понимали. Она - что за разговоры с призраками и миссии, о которых ей ничего не говорят. А ребята...
- Но тебе придется, - сказала, глядя прямо на Коди. - До вас, вас обоих, так и не дошло?
Набрала воздуха в грудь побольше. Слова подбирать надоело, молчать - тоже. Ситуация окончательно выходила из-под контроля, но не будет она Анкой Копош, если отступится так просто.
- Ваше дело - не объяснять и не рассказывать. Пока не просите помощи, со всем разбираетесь сами. Но, - не заметила, как в голос пробился настоящий гнев, - знаете, что еще ваше личное дело? Ваши ссоры! Да, они. Пока никто их не видит, не слышит и ничего про них не знает.
Поднялась на ноги одним движением, чувствуя, как противно закололи уже успевшие затечь ноги. Посмотрела на лежащую на полу собственную палочку и подняла взгляд на мальчишек.
- Сегодня в гостиной вас увидела я. Повезло, в общем-то. А завтра? Хель? Мисс Брентон, которой только повод дай взыскание назначить? Баллы - фигня, заработаем, - отмахнулась. - Репутация... Не мне про нее говорить, да? А может и наоборот, мне. Ее поправить сложнее, терпеть последствия сложнее, а последствия терпеть вам. Это уже не просто разрушенная дружба. И факультет, - заметила через давшуюся тяжело паузу. - Подумаешь, Гриффиндор - это про слабоумие и отвагу, и слабоумие сначала. Не про достоинство и честь, не про братство или хотя бы про товарищество. Ваш выбор, мы же тут все про выбор. Но и мой. И я все еще ваш товарищ, и мне не все равно.
Посмотрела недоверчиво. Эта мысль им, что, в головы не приходила?
- А еще мне с вами на факультете жить. Да, - кивнула Коди, - вам придется спать в одной спальне, есть за одним столом, ходить на одни уроки. Вы подумали, как вы собираетесь это делать?
Усмехнулась совершенно горько. Мотнула головой. Что ж, она скажет совершенно очевидные вещи.
- Воровство и нападение - это серьезно. Не просто плохо и назначьте мне взыскание. Каждый из вас может предъявить другому за это. А проблем можно получить похуже отработок. И сегодня вы - вот так. Не можете справиться с собой. Где гарантия, что завтра - сможете? Не спустите друг друга с лестницы? Еще чего похуже? И если не хотите брать на себя ответственность и договариваться... Вам придется вырубить меня, чтобы выйти.
Ей совершенно не улыбалось идти к Хель и говорить, что эти двое натурально опасны друг для друга. Ни с какой стороны эта перспектива не радовала. Но и просто закрыть глаза на это она не могла.
Развела руки в стороны приглашающе и усмехнулась.
- Я же говорила. Вот вам общий враг.

[Коди Эверенс]

Молча наблюдал за... Что это? Истерика? Нервный срыв? Просто выплеск эмоций? Но стоило лишь Леви начать кричать, отвернулся, неосознанно закрывая уши руками и плотно сомкнуть глаза. Замолчи. Замолчи! Замолчи!!!
Невозможно было слушать этот вопль, эти отдаленные, приглушенные удары по полу, потому что стало страшно признать... Это из-за него Леви такой?
И когда Коэн наконец успокоился, вздохнул даже с облегчением.
— Ноль у тебя фактов, Коэн. Ноль.
Но Анка на свободу пускать не спешила. А вот взять на себя роль "товарища" очень даже. И заодно напомнить... Ну, наверное, что на Гриффиндор тут все товарищи, друзья, бест френды, в общем-то все, что рассказывал еще будучи наивным сотням неофитов.
Вспомнилась Стеф. Анна. Леви.
Друзья, конечно. До гроба прямо друзья.
— Я готов дать слово, поклясться, что не прикоснусь к Леви, не буду спускать его с лестницы и вообще не сделаю ничего плохого. И магию тоже применять не буду. И да – до этого я не собирался. Анка, ты меня вообще слышишь?! Я видеть не хочу, не то что пакости устраивать! А если и после собираешься держать нас здесь...
Вытащил палочку, повертел в руках, вспоминая пару настроек и особо неприятных заклинаний. И... Положил на пол, щелчком подталкивая к палочке Анки.
Мизерная безопасность, которую чувствовал с наличием вещи, растворилась. Все. Теперь-то Коэн может сделать все что угодно. Например вырубить Анку и напасть на него. Сделать настолько ужасные вещи, что впору писать о них книгу с пометкой "18+, осторожно: кровь, насилие, жестокость!". А может, он вообще решит сломать его палочку?
Да пожалуйста. Да делай что угодно! Сопротивляться не будет. Ни разу.
—... То я пробуду тут вечность.

[Леви Коэн]

Подтянул ноги и, упершись в колени локтями, запустил руки в кудрявую шевелюру. Шумно выдохнул. Не смотря ни на что, Анка продолжала быть жестокой, а Коди упрямым. Каждый гнул свою линию, которые расходились в трех разных направлениях и заканчивались в трех разных тупиках. Щеку обожгла одна единственная слеза, потекшая без спросу.
- Да какая репутация, - зашипел себе под нос, уставившись в собственный живот, - если завтра и Гриффиндора, и Школы может...
Голос окончательно перестал слушаться. Ловил воздух ртом, словно рыба на суше, пытаясь окончательно не потонуть в немых рыданиях. Какой же он все-таки трус.
Слова гриффиндорцев доносились откуда-то издалека, с боем прокладывая путь к голове. Как же они надоели. Оба. Анка называла себя товарищем, но при этом ставила себя явно в положение на ступень выше и насильно их тут держала. Коди продолжал распинаться в том, какой он благородный и даже муху пальцем не обидет, но при этом уже однажды пытался выколоть глаза другу, а потом еще и задушить. Зато как много от обоих было красивых слов. Репутация. Клятва. Братство. Дружба. Честь.
Потихоньку накатывала сонливость. А еще ведь нужно было после всего этого что-нибудь сказать Ами, перед тем как совсем провалиться в кровать и просто забыть этот ужасный разговор. Как глупо, они даже не договорились, где встретятся. Но все хотя бы было не зря. У них теперь хотя бы был дневник, и Анка с Коди уже никак не смогут его отобрать, сколько бы не пытались.
Краем глаза уловил движение по полу. Еще одна палочка отправилась вниз. Ну что за дурацкий обряд? Может ему тоже выкинуть свою палочку, и они все втроем радостно пойдут пить чай, плести фенечки, заполнять дневники дружбы и смеяться на тем, как все смешно получилось. Глупости.
- Я никогда не нападал первым, - повторил, все еще не поднимая взгляда, - и не собираюсь. Ни на кого.
Окончательно спрятал лицо в ладони и закрыл глаза. Можно и подождать. Анка же не статуя, не может здесь простоять вечно.

[Анка Копош]

С трудом удержалась от того, чтобы глаза не закатить от всего этого драматизма, сосредотачиваясь на ситуации по существу. Это было сложно, тихий голос внутри царапал мерзотьненько, вид Леви вызывал неконтролируемую волну сочувствия. Посмотрела на Коди в упор.
- Слово или клятва - сам выбирай, - пожала плечами. - И рюкзак не забудь. Вы между собой договариваетесь, - напомнила. - Лезете в драку, будьте готовы сводить синяки.
И снова пожала плечами. Мало ли чего там Коди собирался или нет, хотел или не очень? Делал же, вот, пожалуйста, на ее глазах. Но, кажется, донести еще и эту простую мысль у нее сегодня не выйдет. Перевела взгляд на Леви.
- А вещи чужие утаскивать - это не нападение? - фыркнула. - Технически, конечно, ага. Не знаю, что там у тебя за причины были, которые нельзя по-человечески решить. Но если вас это все устраивает и больше такой фигни вы творить не собираетесь...
Шагнула вперед, цапнула собственную палочку и покрутила ее в руках задумчиво. Сейчас они оба выглядели хотя бы... вменяемо? Вот, да, именно такое слово - вменяемо. Постепенно стала доходить и та пурга, которую они тут несли. Сквозь кучу эмоций и обидных обвинений пурга фильтровалась плохо, но картинка ей совсем не нравилась.
Отвернулась от мальчишек, вдохнула поглубже, настраиваясь, и крутанула палочкой, отпирая дурацкую дверь. Нет, серьезно, еще немного, и она уверится, что все беды на свете исключительно от не вовремя запертых дверей.
Отшагнула в сторону, мол, вот вам ваша свобода, и посмотрела на Леви, пытаясь поймать его взгляд.
- На одну минуту задержись, пожалуйста, - попросила просто, чувствуя, как с чарами на замке развеялся и дурацкий жесткий тон. - Больше не задержу, обещаю.
Леви, в принципе, мог послать ее далеко и надолго, но это не значит, что она не должна была делать то, что считает правильным.

[Коди Эверенс]

Вид Леви разбирал на кусочки, пробуждая жалость и желание помочь из тех далеких, и действительно счастливых воспоминаний о их дружбе.
Но дружбы нет. И к сожалению, все эти прекрасные чувства испытывал лишь пару секунд, после чего отвернулся, сконцетрировавшись лишь на своих мыслях. Пусть хоть весь зал слезами затопит. Уже все равно.
— Слово давай. Обещаю.
Быстренько произнес, чувствуя, что свобода близка. Подобрал палочку, подошел, беря рюкзак и выжидательную посмотрел на девушку. Сумку проверить не стал. Нет там тетради.
А Анка тем временем отперла дверь, наконец-то отпуская. Шагнул к проходу, обернувшись. Конечно, конечно пусть Леви задержится! А еще пусть обо всем расскажет. Да пошел он!
Развернулся вновь, выходя из зала и направлясь в спальню, откуда совсем скоро собирается самостоятельно переехать. Он-то слово о неприкосновенности к Леви дал, а бывший друг что-то не спешил с обещанием.

[Леви Коэн]

Никогда не любил, когда кто-то, кроме родителей, лез его поучать. И тем более воспитывать. Учителей еще можно было стерпеть, им положено по инструкции иногда кричать и бить линейкой по столу, но вот когда воспитывать пытались просто какие-нибудь дальние родственники, недовольные тетки в супермаркете или старшеклассники с соседнего этажа, желающие укрепить свой авторитет, сдерживаться и не огрызаться выходило сложнее. Надоело, поучают-поучают!
С каждым словом Анки все больше вдавливал пальцы в лоб. Как будто и без нее не знал, что поступает омерзительно. Знал, и знал еще до кражи. Знал, произнося "Акцио!". Знал, падая в пустой дверной проем. Единственное, чего не знал, что образ отчаянного героя, готового жертвовать даже своим именем, был сильно им романтизирован. Но такое знать и не полагалось.
Звук засова показался сейчас самой красивой мелодией на земле. Дернул головой в сторону двери, провожая взглядом засобиравшегося Эверенса. Наконец-то! Можно уйти в комнату или в большой зал и отвлечься. Нет, сначала нужно отсветиться Ами, что с ним все в порядке. Уже было оперся руками об пол чтобы встать, как случайно заметил взгляд их заточительницы. Что, опять? Фыркнув, плюхнулся обратно. Анка, судя по всему, собиралась прочитать ему индивидуальную лекцию об аморальности воровства или что-то в этом духе. Молча поморщился. Ладно. Всего минутка? Можно перетерпеть еще минутку.
Стоило двери захлопнуться за Коди, устремил уставший взгляд прямиком на старшекурсницу. Ну давай, валяй, поучай.

[Анка Копош]

Проводила взглядом Коди, хмурясь. Если бы она взялась думать, что именно ей во всей это ситуации не нравилось, то вот Коди встал бы даже раньше ее самоуправства. Какой-то дерганый, ершистый, с этими вот "Ненавижу себя!" и "Мне не простят!"... Он будто бы был... поломанный? И его ужасно хотелось починить.
Вздохнула. Леви остался, но подниматься не собирался. Подошла и села сама: не рядом, потому что садиться рядом после такого было нельзя, но все-таки поближе, чем через ползала. И у той же самой стены, да.
Мотнула головой, отгоняя рой разнообразных мыслей, в которых, возможно, вообще не было подходящих.
- Слушай, - начала устало, - вы тут говорили... Всякое.
Махнула рукой неопределенно, самым точным образом изображая это непонятное "всякое".
- Тебе, наверное, сейчас советы от меня то еще удовольствие, - усмехнулась, заталкивая поглубже собственную нервозность. - Просто... Если он, - кивнула на закрытую дверь, - правда творит что-то опасное... Или хотя бы что-то, что ты вот лично считаешь опасным...
Да что ж так сложно-то говорить нормальные, правильные вещи? Вот как глупости всякие нести и колкости - это, пожалуйста, летят с языка, не задерживаясь. Набрала воздуха побольше в грудь.
- Короче. Если ты не доверяешь мне, или Хель... Не пойму, кстати, с чего ей не доверять, - пробормотала больше себе под нос и дала силу в голос. - Найди в школе того, кому доверяешь что ли? Взрослого с мозгами.
И тут же подняла руки в положение "сдаюсь", как только поняла, как это прозвучало.
- Не потому что у тебя мозгов мало, а потому что у нас у всех их мало, когда дело доходит до опасной магии, понимаешь? И ты вообще не знаешь, что делать, куда бежать и как со всем этим справиться.
Возвращаться воспоминаниями в страшный прошлый год не хотелось, но сейчас они туда свернули, прошлись по ней катком и выбили из груди дыхание. Втянула воздух через нос, сглатывая.
- Это я про себя, да, - обозначила, ничуть не смущаясь. - И мне помогали, и помогли. Пришлось попросить, конечно.
Пожала плечами. Вот же, сидит тут, даже живая, и сын живой и здоровый, а могла как... Как кто? Как Джон? А может, и он просил, просто не то и не у тех? Помотала головой, вытряхивая из головы тяжелые картинки. Хватит, Копош, не об этом сейчас вообще речь.
И пока Леви не сорвался с места, сверкая пятками, спросила все же:
- А Коди давно... такой?

[Леви Коэн]

Недоверчиво проследил за передвижениями девушки, настраиваясь на новую словесную баталию. Сощурился. Обычно после того, как отчитают весь класс, потом еще отдельно вызывают самых пострадавших и самых провинившихся. Интересно, он выглядел достаточно жалко для пострадавшего или достаточно вызывающе для провинившегося?
Снова потупил взгляд в живот. Переждать всего минутку.
Но вдруг никакие обвинения, никакие поучения, никакие провокационные вопросы, ничего не посыпалось сверху. Все-таки пострадавший? Никто не кричал, не рычал и не злился. Даже наоборот, Анка как будто бы говорила тем своим старым тоном. Как будто бы была той старой Анкой, которую он знал.
Сжал кулак. Какие же сложные были эти взрослые. Вот только что сурово строила брови и злилась, а через пару секунд уже пыталась просто тихо и искренне поговорить. Прям хороший и плохой коп в одном лице.
- А я уж испугался, что ты не заметила, - хмыкнул после длительной паузы и приподнял голову, начиная разглядывать стену напротив. Разумеется после таких громких заявлений, кои были сделаны, просто нельзя было не задаться определенными вопросами. Помассировал шею руками, хмурясь.
- Я знаю обо всем всего пару часов, - ответил просто, - я бы просто не успел.
История про Аурелиуса звучала по-дурацки, а взрослые не любили истории, которые звучат по-дурацки, это он усек еще тогда, когда любимую мамину вазу разбил откуда-то влетевший в дом соседский кот, а обвинили во всем пятилетнего Леви. Да и что тут говорить, сам не верил Коди, пока не увидел кусок карты собственными глазами.
- И мне нужно было доказательство, - выдохнул следом, - но мне помогают. Уже помогают.
Ами взрослой можно было назвать с натяжкой, но она была старше как минимум на год.
Эмоции постепенно утихали. Нет, буря все еще откликалась на заднем плане, а желание замкнуться в себе и просто встречать каждый вопрос молчанием было размером с собственную печень, но они хотя бы не туманили взгляд как раньше. Их выходило обуздать.
- Не сильно - сухо махнул головой, - месяц, может чуть больше. Он всегда был излишне эмоциональным, но нервным стал... Наверное, после того прыжка. А может и раньше, а я просто не замечал. Он же не рассказывает мне всё.

[Анка Копош]

К ее удивлению, Леви не вскакивал, убегая, и даже не возражал и не отмалчивался, а... говорил? Нет, конечно, до нормального разговора еще было далеко, но он хотя бы отвечал. Выдохнула тихо, ощущая, как расслабляются плечи. Это что, получается, все это время они находились в напряжении, а она даже и не чувствовала совсем?
- Я старалась не слушать, - призналась даже с каким-то облегчением. - Не ради удовольствия же тут...
Обвела рукой зал, будто бы им обоим сейчас требовалось уточнение, что тут, и как именно оно происходило.
А дальше попыталась собрать слова этого Леви и того, что кричал совсем недавно. Его и страдающего Коди со всеми этими громкими заявлениями о предательстве, воровстве, дорогой вещи... Посмотрела на Леви то ли с восхищением, то ли сердито. Сама не понимала, что именно испытывает. Получается, у Леви и правда был сообщник, а вот это вот... что, был первый поход за... доказательствами?
Хмыкнула и потерла переносицу. В голове оно звучало как-то слишком бредово, да и шито белыми нитками. Прикусила губу, не пуская наружу закономерный вопрос. Целую кучу вопросов. Нет уж, захочет - расскажет. Кивнула медленно.
- Коди, кажется, думает, что это его личное дело, - сказала осторожно. - Может, тебе тоже кажется, что оно личное... Только... Если это вот дело касается кого-то еще в школе, им об этом надо знать. Это уже совсем-совсем не личное, не вопрос...
Проглотила слово "дружбы". Его и так за последние полчаса истаскали так, что еще год отмывать придется.
- Убеждений, - нашла что-то, кажется, подходящее. - Вот. А еще...
Уперлась руками в пол, готовясь подниматься. И завершила, уже не подбирая слова.
- Если там правда какая-то магия, магия могла шибануть по мозгам. Убедить замороченного очень сложно, вставать у него на пути опасно. И сам угробится, и тебя покалечит на раз-два. Не говорю, что Коди околдовали, но похоже... да?
Или то, что она не могла до сегодняшнего дня представить себе солнечного и искреннего Коди Эверенса, намертво и со злобой вцепившегося другу прямо в горло, - исключительно ее проблема?
- Надеюсь, твой взрослый в этом разбирается, - сказала просто. - А... какого прыжка?
Пробормотала и оттолкнулась-таки, оказываясь на ногах. Шагнула вперед и протянула руку Леви, предлагая подняться.

[Леви Коэн]

Минута превратилась в две, а он и не заметил. А это с мягкими стенами удобно было придумано, надо перенять идею для всей башни. Правда, тогда, наверное, неофиты начнут думать, что Гриффиндор это психушка. И будут даже отчасти правы. Но лучше не пугать их заранее и сделать такие удобные стены только в спальнях и гостиных.
- Мгм, - буркнул себе под нос. В слова старшекурсницы верилось с натяжкой. А для чего, если не ради удовольствия-то? Ради тренировки собственных родительских навыков? Мол, лучше все ошибки испробовать на младших "товарищах", чем на собственном сыне. Обида все еще сильно била по мозгам.
Если бы был постарше, то, должно быть, от всех этих разговоров начал бы дергаться глаз. Оторвал руки от лица и зевнул. Наверное, он сейчас такой опухший после всех этих истерик. Надо было хотя бы умыться.
- Это его "личное дело" касается всех, - ответил, раздражаясь то ли на Коди, то ли на продолжающиеся расспросы, - всей школы, если не Шотландии. И меня, и тебя, и даже Снейпа. И если у него все получиться, то...
Сглотнул. Снова опустил голову, запуская пальцы в волосы. Возможно эмоции удерживать как-то удавалось, но вот дурные мысли никого спрашивать разрешения не собирались. Сразу же вспомнилась Ами. Плачущая Ами, рассказывающая о том, как видела всех этих сожженных заживо "неверных" в клетках. И эти слова о мести. Поежился.
Поднял изумленный взгляд, отвлекаясь. Про воздействие магии на мозговой процесс до этого, нужно признать, даже не задумывался. Но чем дольше мысль обдумывалась, тем больше приживалась. В то, что во всем виновата магия, и Коди на самом деле не слепой самонадеянный идиот хотелось верить. И верить хотелось очень. Но будет страшно, если магия окажется ни при чем.
- Да, - ответил, немного помедлив, - похоже. Но что-то мне подсказывает, что добровольно в лазарет он не пойдет.
Насколько Ами разбиралась во всем лучше него самого, было вопросом спорным. На данный момент, наверное, знала все же больше, так как уже по-любому успела прочитать тот проклятый дневник. Вот же потеха будет, если ничего важного там не окажется. Нет, лучше не каркать. В любом случае, действовать не посоветовавшись совершенно не хотелось. И посвящать во все взрослого, не посоветовавшись, тоже не хотелось. Это же придется потом все объяснять и опять оправдываться. Хватит на сегодня оправданий.
Немного подумав, ухватился за протянутую руку и встал. Оказывается ноги давно затекли, но сообщить решили об этом только сейчас.
- Прыжка с Рейвенкло. С балкона, - сообщил таким тоном, будто бы об этом уже знала вся школа. А что, Коди был таким болтуном, что такому раскладу совсем бы не удивился. Да и какая разница, Анка итак уже знала слишком больше, чем ничего. Но вдруг осознав, как его слова вообще прозвучали, поспешил добавить, - нет, не ради самоубийства. Это он таким образом людям помогать пытается, ага.

[Анка Копош]

- Ага, - кивнула, тоже теряя терпение. - И именно потому, что это касается всех, и меня в том числе, ты ни мне, ни этим всем ничего не рассказываешь, решая все за нас.
Но рассердиться по-настоящему не получилось. То ли от собственной вернувшейся усталости, то ли от теплой мальчишеской руки, ухватившейся за ее руку. Поэтому и фраза вышла больше как бурчание, чем как действительно серьезный упрек. По крайней мере, у нее в голове она прозвучала именно так. Вздохнула, перекатываясь с пяток на носки и предложила совершенно серьезно:
- Ну так и пошли к Снейпу? Не хочешь один, пошли со мной. В чем удовольствие рвать на себе волосы и тащить все... в одиночку?
А еще оно явно Леви было не по зубам. Это очень логично и закономерно вытекало не столько из диалога, в котором недомолвок было больше, чем связной информации, а вообще всего последнего часа, начиная с чертового Акцио. Конечно, тащиться к директору через голову Хель было той еще идеей. Но на упоминание куратора Леви никак не отреагировал, а Снейпа предложил сам. Если выгорит, то она как-нибудь потом объснится со всеми недовольными.
- Может и Снейпу оно в одиночку не по зубам, - заметила, поправляя юбку и проверяя палочку в пучке. - Но он именно для этого и нужен. А пока оно у тебя вот здесь только, - постучала по собственному виску, иллюстрируя, - то и вся ответственность на тебе.
Этим она как бы подвела черту, не столько для Леви, сколько для себя. Не твое это дело, Копош, и лезть ты в него не будешь. Пока тебя не попросят словами через рот и не расскажут все по-человечески. Что она, не предлагала сегодня? Предлагала. Не спрашивала? Спрашивала. Не нравится? Ну... Вот беда-огорчение.
Уже двинулась на выход из зала, как замерла, оборачиваясь и вытаращиваясь. Леви, конечно, выглядел помято, растрёпано и в целом немножко так, как если бы они тут действительно чуть-чуть подрались. Но таращиться заставляло не это.
- Да ладно?! Хотя...
Когда волна первого недоверия схлынула, удивление испарилось тоже. Почему бы и нет, собственно? Леви вот тоже уверен в своей правоте, очевидно. Может, и нет никакой страшной магии? Обычная дурость, каких она сама натворила в их годы с избытком, и не то, чтобы прям вот совсем прекратила вытворять сейчас. Дала себе мысленный подзатыльник. А если не дурость, и триннадцатилетка и правда в защищенной школе магии в одиночку устроит... на что там Леви намекал? Апокалипсис? Да и с чего она взяла, что он действует в одиночку.
Притормозила сама себя. Ну, нет.
Это уже получалась полноценная теория заговоров. Без информации, без - ха-ха, привет, Коэн! - доказательств, одним туманом и драматизмом.
- Кхем, - прокашлялась. - Ну... Нормально, приехали. А Хель знает?