Комната наказаний в приюте

[Лайв Хогвартс]

[Ronan Rookwood]

Занятие с Марибель Джексон было тяжелым. Очень тяжелым психологически. Эта женщина не унижала их, она хотела, чтобы они сами унижали себя, ненавидели себя за то, какие они есть. И… Стремились стать другими? Правильными? Ронан постарался справиться с этим давлением, выглядеть прилежным, таким, как от него ждали. Надеялся, что получилось. Справиться с этой тяжестью хоть как-то помогла мысль о том, кто он есть на самом деле. Волшебник.
Но сейчас все было еще хуже. Страшнее. На наказание он нарвался сам, он понимал, нефиг было подавать голос и выделываться. Но он должен был уберечь Льюиса. Того, кого он, наверное, может даже назвать другом.
Жутко было вовсе не от возможности новых побоев и пыточных заклятий. К этому Ронан давно привык. Будет больно, да, тем более вчерашние рубцы, оставленные Холтом, еще не зажили. А вот от того, что придется оставаться с их новой директриссой наедине, становилось реально не по себе. Тем более, что та произносило имя Ригарта. Его брата. Как они связаны? Ох, лишь бы не подставить под удар этого фанатика. Тот ведь даже согласился ему помочь. А чем Руквуд ответит взамен?
Подойдя к назначенному месту, самому ужасному во всем приюте, Ронан заглянул внутрь, но там не было никого, поэтому он остановился в дверях, ожидая. Вдруг ему повезет, и исполнять наказание пошлют какого-нибудь другого надзирателя?

[Maribel Jackson]

К комнате для наказаний Марибель подошла значительно позже, чем Руквуд. И вовсе не потому, что расположение помещений было пока незнакомо новому директору, а потому, что пришлось дойти до своих покоев, найти сквозное зеркало, выдернуть с ужина Мурчика и потребовать у него отчета о состоянии Ригарта. И нет, слов Джексон было мало, ей хотелось увидеть ребенка.
Судя по зеркалу, с мальчиком все было в порядке. Слегка уставший и бледный, видимо, занимается много, сын сидел за столом в большом зале и, отвлекаясь на книги, жевал фиш энд чипс. Нет, с меню этой школы что-то нужно делать. Сколько можно кормить студентов полуфабрикатами?!
Марибель не стала настаивать на личном разговоре с Ригартом - ей не хотелось пугать мальчика. Потом. Она поговорит с ним потом, когда разберется, что за чертовщина творится в этом приюте.
- Входи, - скомандовала она Руквуду, закрывая за ним дверь заклинанием. Палочку директор убирать не стала, напротив, она прокручивала ее в ладони, демонстрируя, что готова в любой момент пустить в ход.
- Кто ты? Почему ты выглядишь так?
Наверное, для обычного человека эти вопросы звучали странно и нелепо, но именно они волновали Марибель в первую очередь. И здесь, наедине, она уже не планировала быть с воспитанником вежливой. Если придется - она выпытает из него правду любыми методами.

[Ronan Rookwood]

Ждать Ронану пришлось довольно-таки долго. Это еще один вид пыток от Марибель Джексон? Чтобы он извел себя ожиданиями, догадками, страхами. Тем более, что Руквуд был из тех, которые, как говорил Льюис, слишком много думают. Но с навалившимися событиями последних дней ему правда было, о чем думать.
Директрисса все-таки пришла. Только заслышав шаги, Ронан сразу выпрямился, вытянулся. И покорно вошел, когда ему сказали войти. Он помнил, что он должен выглядеть подчинившимся, прогнувшимся, попытки брыкаться и показывать свое «я» не приведут ни к чем. Лишь бы и вправду не забыть, кто он есть на самом деле.
- Я Ронан Руквуд, беднокровка из преступной семьи, включенной в список позорных. Мне сейчас полных шестнадцать лет, в течении десяти лет воспитываюсь здесь, стараясь избавиться от наследственного вырождения и слизнемыслия – он не знал, что еще можно сказать на вопрос, кто он такой. Он просто человек. Человек, которого не принимает современный мир, и который расплачивается за грехи своих предков, если они вообще были, эти грехи. Но так ему говорить нельзя, он будет говорить, как учили. И голос не дрогнет.
Палочка в руках его не пугала, разве что слегка. Но он стерпит побои, как терпел много раз. Вот от тона железной леди, от этого напора, на самом деле было не по себе, так не давили ни Холт, ни Сибил, ни кто-либо еще, кто когда-то числился у них в надзирателях. Аж мурашки по коже.
- Как так, леди? – хотя, конечно, он догадывался, как. Как Ригарт. Но их связь это его тайна, пусть ему придется здесь умереть, но он ее сохранит, чтобы не подставлять брата. Он же обещал тому, что никто никогда ничего не узнает.
- Вряд ли вы спрашиваете про шрамы – следы от вчерашних побоев еще остались, бывший директор всегда бил безжалостно, заживало долго – Простите меня за мою глупость и дерзость, но я не совсем понимаю. Я всегда выглядел так.

[Maribel Jackson]

Руквуд, кажется, боялся, и это удивляло Марибель. Она еще не применяла к нему никаких мер педагогического воздействия, так почему он так нервничает? Может, сама обстановка комнаты, в которой директор назначила встречу, не располагала к разговору? Может, стоило пригласить его на ужин в свой кабинет, распить на двоих бутылку вина и поговорить о вечном?
Женщина усмехнулась своим мыслям: надо же, какие мысли рождает в ней человек с внешностью Ригарта. Это с Ригартом можно было выпить и поговорить: в последние пару лет, конечно, раньше Джексон сыну алкоголь не предлагала.
Но отвечал мальчик складно и правильно. Пожалуй, именно такой ответ она бы и хотела услышать, случись у нее обычная воспитательная беседа с обычным провинившимся воспитанником.
Но Ронан Руквуд обычным не был. И ее требование сейчас - тоже. Может быть, потом она ответит на вопросы Руквуда. А может, и нет.
- Раздевайся.
Шрамы интересовали Марибель, но не от ударов Холта или от кого там прилетало мальчишке. Ее интересовали детские шрамы. А еще - родинки. Она помнила их расположение на теле сына, она хотела проверить.
Вот только Джексон пока сама не понимала, к каким выводам ее может привести эта проверка. И хочет ли она вообще знать эти выводы?

[Ronan Rookwood]

Конечно, ему не ответили, не объяснили. Ронан и не ждал. И не был разочарован. Он уже давно привык к тому, что надзиратели здесь ничего не рассказывают, сразу наказывают за «провинности». Но сейчас он даже признавал, что заслужил и сам виноват, сам же полез тогда. Хотя оставалось ощущение, что его наказывают вовсе не за это, а именно за то, что он выглядит так, как две капли воды похожий на одного из верных последователей режима, а он, позорный беднокровка, просто недостоин этой внешности. Но эти мысли лучше оставить при себе, глубоко в подсознании. Он не знает о Ригарте, ничего не знает и никогда не знал.
- Да, мэм – кивнул Ронан и сглотнул. Без одежды будет больнее. Обычно надзиратели не тратили время на такое, за исключением особых редких случаев. Били прямо в чем есть, понимая, что ветхие потертые рубашки – слабая защита. Но если Марибель Джексон хочет так, пусть так, он стерпит. Ради Ригарта.
Все равно было как-то неловко. Раньше если им и приказывали раздеваться, то обычно это был Холт, или еще кто из мужчин-надзирателей, нынче в приюте уже не работающих. А сейчас перед ним была женщина, что стесняло, и он кажется даже слегка покраснел. Ронан потупил взгляд и отвернулся, встав боком, поворачиваться спиной ему показалось невежливым. Но медлить он не имел права, поэтому торопливо скинул с себя сначала рубашку, а потом стянул и брюки, оставшись в одном исподнем. И здесь Руквуд все-таки замялся, нерешительно оборачиваясь, без слов одним взглядом будто спрашивая, снимать ли последнюю деталь. А тело инстинктивно сжалось в ожидании первого удара.

[Maribel Jackson]

Марибель ситуация не смущала ничуть. Во-первых, Руквуд сейчас ничем не отличался от пациентов в ее лаборатории, которых Джексон доводилось осматривать и до, и после подсадки. Просто пациенты этого не помнили - они спали под действием зелий. Во-вторых, этот юноша был настолько щуплым, нескладным и костлявым, что не вызывал никакого интереса, какой могут вызвать молодые люди у женщины среднего возраста. У Марибель было совсем иное представление о мужской красоте - недаром ее официальным супругом был мускулистый тренер футбольной команды. Ну а в-третьих, этот подросток все еще носил лицо Ригарта, поэтому заинтересоваться им в каком-то смысле было просто противоестественно.
Директор засветила люмос на палочке и приступила к осмотру. Плечи, спина, грудь, ноги - все это нескладное тело казалось таким страшным на фоне ее подтянутого мальчика! Но родинка возле пупка была на том же месте. И шрам на правом плече, вытянутый, будто в виде стрелы - тоже был похож. Только у Ригарта он был слева.
Марибель тихо зарычала, выпуская наружу клокочущий внутри гнев, и резко отступила от мальчика, не позволяя ему, впрочем, одеться обратно.
- Ты пьешь оборотное зелье? Ты носишь изменяющий внешность артефакт? Что тебе вообще известно о человеке по имени Ригарт? Почему. Ты. Смеешь. Выглядеть. Так. Как. Мой. Сын?
Последнюю фразу директор буквально выплюнула и направила на Руквуда палочку. Палочка в руке дрожала, но было понятно: Джексон, если ей не понравится ответ, не пожалеет даже авады.

[Ronan Rookwood]

Ударов не последовало. Пока что. И Ронан растерялся, не совсем понимая смысл этого осмотра. Но стоял выпрямившись, не зажимаясь, не мешая. Понимая, что нельзя. И дрожать нельзя. Он должен быть стойким и покорным.
Наконец-то прозвучали вопросы, прямые вопросы, и прозвучало имя Ригарта. А дальше… Дальше Ронан готов был просто на месте рухнуть в обморок. Что????? Сын????? Марибель Джексон мать его Ригарта???? То есть мачеха, но не суть. Руквуд очень старался не измениться в лице, слушать спокойно, как он умел, как учился все десять лет, какими бы странными не были слова. Не выпускать эмоции наружу. Но эмоций было много. Получается, именно эта женщина виновата в том, что его родной брат даже признавать его не хочет. Именно эта женщина воспитала Ригарта способным лишь повторять заученные фразы.
Ронан не мог понять, что сильнее сейчас внутри. Гнев. Или все-таки страх перед этой женщиной, которая, в отличие от него самого, свое негодование не скрывала. Может все закончится прямо здесь. И он больше никогда не увидит Ригарта, ни во сне, ни наяву. Да, Руквуд надеялся, что это когда-нибудь все-таки произойдет. А сейчас все мечты разлетались на осколки.
- Нам запрещены зелья, артефакты, и любая магия. И у меня ничего такого нет – проверок можно было не опасаться, в кармане брюк сейчас на самом деле лежал лишь кусочек гальки, маленький камешек, подаренный Льюисом на счастье. Принесет ли он на самом деле удачу? Даже фигурки грача не было, она успешно пополнила копилку Теда из тех вещей, которые Ронан боялся носить с собой. Он не мог оставить вещицу от брата при себе тогда, когда догадывался, что речь так или иначе пойдет именно о Ригарте.
- Я ничего не знаю, мэм, я всегда был таким – ответил он, уткнувшись взглядом в пол – Простите, мне очень жаль – даже изображать не надо было, он на самом деле чувствовал себя виноватым. Только не перед Марибель Джексон за то, что недостойный носит эту внешность. А перед Ригартом. Лишь бы с ним все было хорошо. И мальчишка зажмурился, ожидая, что будет дальше, успев мысленно попрощаться со всеми, кем дорожил и кого даже мог назвать друзьями. Пусть у них все получится и они обретут свою свободу.

[Maribel Jackson]

Конечно, Мирабель сама знала, что все это запрещено. Но когда запреты останавливали воспитанников от нарушения дисциплины? Карманы Руквуда она вывернула сама, морщась от мусора в них, следы магии на теле проверила сканирующим заклинанием.
Ничего.
Ронан Руквуд был совершенно чист - не в прямом смысле этого слова, конечно, так что женщина бросила ему одежду обратно под ноги, показывая, что он может одеваться. Смотреть на это тощее тело, покрытое вереницей мурашек, у нее сейчас не было сил.
Тем более, правду можно было получить и другим способом.
Стакан, вода, флакон с зельем, капли которого не имеют ни вкуса, ни запаха. Хорошо, что в кабинете Холта нашелся флакон, иначе ей пришлось бы тратить еще сутки на заказ из аптеки.
Директор сунула стакан в руки юноши и потребовала, не отводя взгляда от его лица.
- Пей. А потом я решу, что с тобой сделать.

[Ronan Rookwood]

Он все еще жив? Ронан нерешительно открыл глаза. Женщина не спешила применять магию. Не спешила его бить. Почему? Не может ударить того, кто похож на Ригарта? Или тянут до последнего? Все это как-то не успокаивало. Лучше бы уж ударили. Неизвестность была страшнее пыток.
Он стерпит, он выстоит. Ради Ригарта. Ронан не ослушался, он делал все четко, как скажут. И молча, не задавая лишних вопросов. Быстро натягивая на себя обратно одежду, хотя и она не спасала от мурашек, потому что дрожал он вовсе не от холода. Что за страшная женщина такая!
И что за пузырек? Этого он тоже не спросит. Просто возьмет и выпьет залпом, даже не поморщившись. Если яд – пусть яд. Если, как его там называла Марибель, оборотное зелье кажется, то пусть оно. Ронану было не важно, как выглядеть, он согласен был носить другую внешность, хоть самого уродца, если это спасет Ригарта. Но, проглотив жидкость, которая, на удивление, не вызвала рвотных порывов, он не почувствовал ничего. Ни боли, ни каких-то изменений в своем теле, ни помутнений в сознании. Он не упал, не отключился. Лишь вопросительно смотрел на эту женщину. Ту, которая отняла у него родного брата.

[Maribel Jackson]

Мальчик был послушным, мальчик не задавал личных вопросов, и это спасало его. Пока.
О том, что она будет чувствовать к нему после допроса, Марибель старалась не думать. Ей действительно было сложно ударить похожего на сына человека. Но, если потребуется...
Волшебнице, посвятившей себя науке и лабораторным исследованиям беднокровок, легко было придумать десяток более гуманных методов воздействия. Гуманных для нее, конечно. А не для жертвы.
Но пока важно было сконцентрироваться на вопросах, потому что действовал Веритасерум не бесконечно.
- Как звучит твое настоящее имя? Что ты помнишь о своей жизни до приюта? Ты знаешь человека по имени Ригарт?

[Ronan Rookwood]

Вопросы, на которые он уже отвечал. Почему? Зачем? Ронан, кажется, так ничего и не понял. Слишком мало знал о магии. Зельем можно добиться других ответов? Тех ответов, которые хочет услышать Марибель Джексон? Но он до сих пор не знал, как ответить по-другому.
- Меня зовут Ронан Руквуд, я всегда знал себя под этим именем, так ко мне обращались все здесь, в приюте, и до приюта тоже. Малакай Селвин иногда называет меня Кроликом – начал он свой рассказ – До приюта я помню, что жил с тетей и с ее сыном. Они тоже были беднокровками, Розье, Люсиль и Мишель. У нас был двухэтажный дом в одном из прибрежных городов на юге Британии. Мои росдтвенники были убиты за неповиновение, а я отправлен сюда – он бы, наверное, смог вспомнить какие-то истории, про вечные замечания от тетушки, и он не стал бы сейчас их скрывать, может даже наоборот, ему хотелось поделиться. И с кем? С Марибель Джексон! Своим личным. Да чтож такое происходит то? Но вряд ли этой женщине интересны истории про гадких беднокровок. Что было до тетушки он не помнил, совсем не помнил, ли лица ни имена родителей, ни были ли они вообще. Дом из снов воспоминанием никак нельзя было назвать, Ронан сомневался в его реальности, лишь фантазия и воображение.
А дальше что-то в мозгу перещелкнуло. Ригарт. Имя, которому сейчас придавалось слишком много значения. И это имя Ронан хотел защитить, не отдать. Но не имел такой возможности. Язык просто не повернулся сказать «нет». Он должен сказать это. Должен. Почему он не может? Почему его заставляют ответить «да»? Казалось, мозг сейчас расплавится, но, видимо, сознание сделало все за него, скользнув глубже в воспоминания.
- Тетушка Люсиль рассказывала мне истории про Ригарта Смелого, который сражался против гоблинов в 13 веке, он подавил их восстание, храбро защищая волшебников, и спас плененную гоблинами возлюбленную – честно рассказал Ронан и тут же потупив взгляд – Простите, леди, мы, наверное, не должны знать такие истории, они способствуют вырождению.

[Maribel Jackson]

Фамилия Розье тоже была ей известна: фанатики, не желавшие установления новой справедливой власти. Они получили по заслугам, как и сами Руквуды. Занятно, что родителей юноша не помнит. Впрочем, какое ей дело до личной жизни беднокровки?
От упоминания исторического деятеля только поморщилась: сама Джексон историей магии не увлекалась, кроме, конечно, истории революции, поэтому упоминание древнего героя директора только разозлило. Казалось, что мальчишка специально игнорирует ее вопросы. Специально говорит не о том. Поэтому конкретизировала новый вопрос.
- Встречал ли ты когда-то человека, чья внешность полностью или практически идентична твоей? Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?

[Ronan Rookwood]

Ронан и сам не понимал, почему заговорил об сказках тетушки, а не о другом Ригарте, о более близком Ригарте, о родном Ригарте. О том, кого он вроде как и правда знал, а не только слышал. А знал ли на самом деле? Ведь он не видел Ригарта в реальности, не мог до конца быть уверен, что двойник настоящий. Поэтому просто начал рассказал по порядку, будто с самого начала своей истории, с более дальнего к более ближнему. Еще немного и он бы выложил все и про второго Ригарта, ведь под действием зелья он не мог остановится, ему будто бы нужно было рассказать все прямо здесь и сейчас. Но, кажется, его рассказ разозлил Марибель, его оборвали на полуслове новыми вопросами.
- Нет, мэм, я никогда по-настоящему не встречал никого, похожего на себя – мотнул головой он, но зелье не дало не договорить – Только видел во сне. И познакомились мы тоже во сне, вчера. Мне тогда снился наш приют, коридор перед выходом во двор. Ему тут не понравилось, он говорил, что все слишком серое. Я не знаю, существует ли этот человек на самом деле или просто мне снится – остановись, Руквуд, хватит, этого говорить нельзя! Именно так вопило подсознание. Только мальчишка его не слышал, поэтому продолжил – Но мне очень хочется верить, что он настоящий и правда где-то есть.

[Maribel Jackson]

Марибель успела выдохнуть: ответ на этот вопрос Руквуд никак не смог бы обойти, вспомнив очередного исторического деятеля, поэтому собиралась даже прервать допрос.
И хорошо, что не успела.
Палочка выпала из руки, а ладони директора сошлись на шее юноши. Да, он был беззащитен, но и у них тут не рыцарский поединок, чтобы вспоминать принципы давно мертвого беднокровки Гриффиндора. Стоит лишь сильнее сжать, немного повернуть - и позвонки хрустнут, ломая шею. А комната закрыта. И никто не узнает, куда и при каких обстоятельствах делся мальчик по имени Ронан.
Но следовало задать еще один вопрос. Самый важный.
- О чем еще вы говорили? Он знает, кто ты? Он знает, где ты находишься?
Кажется, Джексон сама начала понимать, кем друг другу приходятся такие разные молодые люди. И от этого сломать Руквуду шею хотелось еще сильнее.

[Ronan Rookwood]

Ронан замер, когда руки сомкнулись на шее. Кажется, он даже не дышал. Не мог дышать. Это было слишком тяжело. Хоть ладони пока и не сжимали сильно, давали воздух, давали говорить. Но он все равно чувствовал, как задыхался. Но он должен был ответить на эти вопросы, он не мог отговориться, и все еще не мог сорвать или умолчать, зелье не давало.
- Я представился, сказал, что меня зовут Ронан Руквуд и я позорный беднокровка. И да, про то, что место, где мы встретились, это наш приют я тоже сказал. Но я не говорил, что он стоит прямо под боком Азкабана, не называл места, просто рассказал, что он есть. И что здесь живут те из беднокровок, чьи родители умерли или заточены в азкабане за все совершенные преступления – Вдох, выдох, вдох. Ронан хватает ртом воздух, чтобы хоть как-то иметь возможность продолжить говорить. Слова даются тяжело, физически, психологически, но он не может замолчать. Не все, он еще сказал не все. Он инстинктивно напрягает шею, прижимается подбородком к груди, пытаясь защитить себя от удушья, боясь того, что руки сожмутся крепче.
- Он говорил, что он оформил бы это место по-другому, повесил на стены больше плакатов, с лозунгами, с портретами посланника и других героев революции. Еще говорили о идеалогии Посланника. Он рассказывал мне о том, что от беднокровия нельзя спастись, что психопатичность передается нам с рождения, и что дурную кровь надо изживать. И что магия полезна только в правильных руках. И что он, хоть и полукровка, но с идеальным воспитанием – он остановился. Дальше, надо продолжать дальше. Или не надо? Сейчас Ронан почему-то начал в этом сомневаться. Действие зелье подходило к концу? Или он просто хотел сказать кое-что более важное, чем пересказ их беседы? Женщина была слишком близко, глаза смотрели в глаза практически в упор. Что же он наделал?????? Он же подставил своего Ригарта. Он не хотел!!! Почему он не мог сопротивляться? Сможет ли сопротивляться сейчас? И вместо того, чтобы продолжить, он выдал следующее:
- Леди, вы можете меня убить, если хотите, только пообещайте, что если этот человек, похожий на меня, на самом деле существует, вы не сделаете ему ничего плохого.

[Maribel Jackson]

На губах Марибель улыбка расцвела на мгновение сама собой. Да, это был ее мальчик. Ее Ригарт ответил бы именно так. И он, конечно, не поверил в бредни, рассказанные ему беднокровкой, не позволил ему повлиять на свой рассудок, на свою веру, на свои убеждения, которые были крепче самой крепкой стали.
Наверное, это мгновение гордости и спасло Руквуду жизнь, заставив директора остановиться.
Было понятно, что действие зелья закончилось. Новую порцию давать Джексон не стала: она узнала все, что ей требовалось.
Поэтому он только уцепила Ронана за воротник рубашки, притянув к себе практически в упор, и зашептала.
- Я знаю, что ты себе вообразил, беднокровка. Что у тебя есть брат, что ты не один, что Руквуды выжили и как-то спаслись. Я поспешу тебя разочаровать: нет. Ригарт - мой сын, ребенок от плоти и крови. Беднокровки, конечно, отвратительно образованы, но вашего уровня должно хватить, чтобы понять: он рос во мне. А ты - в чреве выродившейся женщины. Между вами нет ничего общего, кроме похожей внешности и сна, который ты для себя придумал. Знаешь...
Марибель отпустила вдруг мальчишку, скрестив руки на груди.
- Многие вырожденцы заводят себе воображаемых друзей. И это главный признак неотвратимых проблем с психикой. Сначала воображаемые друзья, потом слюни, агрессия, деменция и взрослая камера Азкабана. Я поздравляю тебя, Руквуд. Ты сделал первый шаг к тому, чтобы никогда не выйти на свободу. А сейчас...
Джексон открыла дверь в коридор.
- Эй, Волк! Отправь сюда Гилдероя. Для нашего нового надзирателя есть работенка.

[Gilderoy Lockhart]

Дурацкая недоженщина по имени Ворд всегда находила его в самый неподходящий момент. Точнее, пока это случилось в первый раз, но Локхарт уже подозревал, что проблема будет повторяться. Вот сейчас, например, крайне неприветливая тетка вытащила его из-за стола. Прямо с бутербродом в руке - что за дрянь местная кухня, хоть для надзирателей могли бы готовить прилично?!
Откусил кусок от бутерброда, вытер руку об стоящего по дороге беднокровного мальчишку и поинтересовался, жизнерадостно - и обворожительно! - улыбаясь:
- Чем я могу помочь, Марибель? Снова поупражняться с тростью?
Смерил мальчишку оценивающим взглядом. Да, этого удары по рукам, пожалуй, не проймут. Нужно что-то посерьезнее...

[Ronan Rookwood]

Его отпустило. Он больше не порывался рассказать все, что знал и видел во сне, вторая часть их ночного путешествия осталась не озвученной. От этого появилась какая-то облегченность. Их личное, их детство, пусть и выдуманное, останется с ним, он не покажет его тем, кому не доверяет. Если конечно… Но нет, кажется все-таки нет, больше ничего пить не заставляли. Вместо этого был шепот. Шепот, разбивающий надежды. Унижающий, как и всегда, какого еще отношения может ждать беднокровка. Но Ронан умел это терпеть. С Марибель Джексон было чуть сложнее, потому что она на самом деле была ужасающей. Но он сможет. Ответит, как правильно, ответит покорно, как делал всегда.
- Я все понял, мэм. Простите, что оскорбил вас подобными мыслями. Я знаю, что с таким происхождением я недостоин ни вас, ни вашего сына, ни кого либо еще из нормальных людей. Но я надеюсь, что смогу вылечиться и очиститься, избавиться от неподобающих мыслей, смогу сдержать свою вырожденную кровь и не стать преступником, коими были мои предки – он уткнулся взглядом в пол, словно виновато. На самом деле от подавленности. Эта женщина пытается разрушить единственное, что у него было. Отнять его Ригарта. Но он не отдаст. Что у него останется, если не эта надежда? Хотя, наверное, и сам брат скорее выберет мать, чем его, беднокровку. И от этого было больно.
Но лишь бы Ригарту не было от этого плохо, лишь бы его не тронули. Наверняка эта жуткая женщина сможет тронуть и своего же сына, если он вдруг нарушит уставы революции. И это будет вина Ронана. Его и только его. Ригарт! Ему нужно было связаться с Ригартом! Срочно! Но как? Он не умел. Да и просто так его не отпустят.
Локхарта? Хорошо, пусть Локхарта. Ему было все равно, кто будет его бить, как его будут пытать. Хоть как. Хуже ему уже не будет. Не важно, что чувствует тело. Ждать долго не пришлось, и это хорошо, он бы не вынес лишних минут наедине с Марибель Джексон.
- Здравствуйте, сэр – скромно и тихо поздоровался Руквуд, почтительно склонил голову, не обращая внимания на то, что об него вытирают руки. Подумаешь. Он же беднокровка, даже не человек, здесь все к ним так относились. Сейчас даже обидой и гордостью не кольнуло. Он думал о другом. Хотя улыбку заметил. Она почему-то показалась мальчишке интересной. Не таким оскалом как у Холта, но и не такой открытой и нормальной, как у Нейхла. А скорее… Позерской? Впрочем, какая разница, с какой улыбкой его будут бить.

[Maribel Jackson]

Пока Волк искала Локхарта, Марибель успела выслушать покаяние и попробовать надавить на больное место, которое Ронан Руквуд так удачно ей продемонстрировал.
- Забудь о Ригарте. Если он дорог тебе - забудь. Если кто-то узнает о твоих фантазиях и снах, если ты во сне разговариваешь, если кто-то свяжет их с Ригартом, если кто-то донесет, он попадет сюда - в лучшем случае сюда. В худшем, по возрасту - сразу в Азкабан. Вы будете вместе. Но хочешь ли ты такой судьбы для придуманного тобой друга? Друга, который в реальности даже не знает о тебе?
Этого Марибель действительно опасалась, потому что врагов у нее, как у любого успешного человека, хватало. Врагов и завистников, которые будут рады подложить ей такую навозную бомбу прямо на стул директора приюта. Она потеряет должность, репутацию, а главное - сына, у которого тут, в приюте, не будет никаких плюшек и привилегий. Беднокровка это понимает?
- Так что смотри другие сны. Положенные по возрасту. Я тебе даже журналы могу подогнать.
А потом в коридоре зазвучали шаги, и женщина поспешила натянуть на лицо улыбку.
- Роюшка, здравствуй. Трость сейчас не нужна, нужны твои знания о красоте. И о том, как с ней бороться.
Марибель подтолкнула Руквуда вперед.
- Сделай так, чтобы этого молодого человека даже Волк с утра не опознала. Волосы нарастить или сбрить, покрасить, бороду отпустить, усы, пирсинг, тату - все, что тебе придет в голову. Совсем все. Зелья вот здесь. Нож и чернила для татуировок тоже.
Директор указала на небольшую коробку, вытащенную из сумки, и отправила надзирателю воздушный поцелуй.
- Как закончишь - заходи в кабинет, поужинаем и поговорим. Его уже привели в порядок.