Дом Дале. Зима 1999 года

[Анка Копош]

А она ладони сжала, одним этим движением будто признавая собственное решение, которое она, на самом деле, приняла в тот момент, когда уехала с Урлом из Шотландии. Долго же до нее доходило!
По правде же это было их первым настоящим свиданием. Мысль мелькнула в голове и исчезла.
- Согрелась, - зажмурилась, невольно подаваясь вперед. - Я ведь не была там одна.
Чувство плеча, вот что это такое. Урл мог давать ей сколько угодно уроков и делать невероятные подарки, но он бы никогда не позволил себе оставить ее в настоящей беде. Откуда в ней взялась эта убежденность, не очень понимала, отодвигая и эти мысли.
- Ты голоден?
Ее голос звенел, вероятно, из-за тишины, нарушить которую дыханье Урла да треск поленьев, конечно, не могли. Вопрос, заданный опрометчиво, лишь подтолкнул ее ближе. Приподнялась на носочки, заглядывая Дале в глаза. Последнее, чего ей хотелось сейчас, так это лишиться его прикосновений.

[Улрич Дале]

Чуть отстранился, позволяя Анке поднять голову. Прищурился с каким-то внутренним весельем. Голоден ли он? Любопытный вопрос. Прошептал, наклоняясь еще ближе.
- Не откажусь, если предложишь.
Скользнул ладонями вверх по ее рукам, задевая тонкую ткань блузы. И еще тише, прямо в ярко-красное ушко.
- Но еда прямо за твоей спиной, kjære.
Одним движением развернул Анку за плечи и обнял, прижав к себе. Теперь видно столик со всеми закусками и даже винами, что были заготовлены на ужин.
- А насколько голодна ты?

[Анка Копош]

Предложить ему его еду в его же доме?
Жар его дыхания заставил что-то за сердцем коротко сжаться, а потом поддаться мерным ударам, набирающим оборот и разносящим этот жар по всему телу. Чувствовала ли она голод сейчас? Какая нелепая, ни к чему не прикладывающаяся мысль.
Расслабилась, полностью проваливаясь в это внезапное объятие. Выдохнула шумно, зная, что Урл слушает. Дышать сейчас вообще оказалось вполне конкретной задачей.
- Я соскучилась,- сообщила тихо куда-то вверх. - Улрич, я...
Нашла взглядом столик с вином, с трудом задерживаясь на нем, и пытаясь сообразить, зачем вообще туда смотреть.
На нее вдруг обрушилась горечь, почти такая же сильная и неумолимая, как его объятие.
- Я...
Попыталась накрыть его руки своими.
- Я думала, что никогда не увижу тебя больше.
Тогда, когда стояла перед хогвартскими воротами с одним чемоданом. Жалела ли она о том, что в ее жизни кривой и так и не вставшей на сердце заплаткой появился Джон? Нет, Анка так и не научилась жалеть, но сейчас будто внутри что-то предостерегающе дергало. Переживет ли она еще один такой чемодан?

[Улрич Дале]

Прижал к себе еще крепче, позволяя Анке ощутить его дыхание, дышать вместе с ним, быть единым целым. Он почти и не сомневался, что им будет не до еды. Все то, что копилось в Анке эти спокойные дни, требовало теперь выхода. И день в росомашьей шкуре мало что изменил. Но не сейчас. Не сразу.
- Det er for mye ild i deg. И однажды этот огонь может попасть не в те руки.
Хоть и отсылал он ее тогда вполне сознательно, сейчас ему самому переставало нравиться то решение. За пределами Дурмстранга огня стало только больше. И гореть в нем Анка одна не захотела.
Прижался губами к виску, спустился поцелуями ниже, к уху, которому достался последний поцелуй и все тот же шепот.
- От меня не так просто избавиться, Анка. Но и быть со мной... Ты уверена, что хочешь этого?
Отношения вдалеке друг от друга, непонятный статус и перспективы, ребенок без отца. На чаше весов лежало многое. Прежняя Анка точно выбрала бы его. И поэтому оказалась в Хогварсте. Повзрослевшая Анка умела не просто делать, но и думать.

[Анка Копош]

Заявить, что она научилась управляться со своим огнем, было бы слишком самонадеянно. Особенно, когда каждое движение Урла разжигало его все сильнее и сильнее. Даже приблизительно не могла оценить, есть ли у этой вместимости какой-то физический предел.
Поймала ритм чужого дыхания, легко подстраиваясь своим. В голове прояснилось, но чувства обострились сильнее. Это было завораживающее, совершенно особенное состояние, в котором она могла бессильно гладить крепко сжимавшие ее руки, подчиняться им без рассуждений, но при этом делать этот выбор вовсе не горящим телом.
Ее сердце тоже горело, и теперь она понимала, что, покуда оно горит, она остаётся живой.
Повернула голову в сторону его убегающих губ.
- Это я должна спросить тебя, хочешь ли ты этого, - ответила просто. - Я не гожусь для нормальной семьи.
Глупостью было бы полагать, что Урл мог предлагать ей это. В глазах общества между ними лежала непреодолимая пропасть. Но теперь эта мысль утратила прежний вес, вытесненная другой, по-настоящему весомой.
- Моя жизнь все еще заложена, и однажды придется заплатить долг. Если ты захочешь быть со мной, у тебя не будет правильной жены, - сообщила, тихо и печально усмехаясь. - Я не потерплю других женщин между нами.
Как бы ни были тревожны разлуки, холодны постели, горячи объятия. Анка умела ловить момент, выжимая из него все возможное, и не собиралась останавливаться, даже приобретя новые страхи и изрядно обогатившись опытом.
- Я научилась справляться сама. А ты?

[Улрич Дале]

Рассмеялся, глухо и коротко. Прижал к себе напоследок, после чего сделал шаг назад, отнимая руки. Сел в одно из кресел, что стояло чуть ближе к огню камина.
- Ты осмелела, kjære. Мне достаточно лет, чтобы знать свои желания и свои возможности. А вот ты...
Взял с тарелки кусочек сыра и проглотил его, смакуя вкус.
- Теперь знаешь свои желания, но все еще не ощущаешь границ своих возможностей.
Откинулся на спинку кресла, не улыбаясь больше.
- Это не торги, где каждая из сторон выставляет свои условия. И не арена, где двое решают, кто сильнее и кто определяет условия игры.
Медленно повернул голову, переводя взгляд с огня на лицо Анки. Продолжил говорить ровно и без особых эмоций.
- Научилась... Ты сильная и упорная, упертая даже местами. Ты умеешь выживать. Ты хочешь жить. Но научилась ли ты справляться с этой самой жизнью?

[Анка Копош]

Прикрыла глаза, всем телом ощущая потерю. Ей потребовалось время, чтобы унять вспыхнувший гнев, чтобы самостоятельно - ее опять оставили! - выровнять сбившееся дыхание.
- Если бы я научилась твоей расчетливости, понравилась бы я тебе такой?
Спросила скорее у воздуха, все еще не открывая глаз. Сделала еще несколько глубоких вдохов и выдохов. Ну да, кто она и кто он, о чем тут говорить.
Шагнула к его креслу и наклонилась к нему, опираясь руками о подлокотники.
- А это не мои возможности, а твои, Урл. Не в моей власти указывать тебе, а значит и условий выставить я не могу. Разве было похоже?
С каких пор он перестал ее понимать? Или все дело было в том, что она впервые по-настоящему заговорила? Опустилась на пол у его кресла, но к ногам прислониться не посмела. Справляться или нет - это не было выбором. Или она сделала его слишком давно.
- Я умею подчиняться, ты знаешь.
Он сам и научил ее. Он первый по-настоящему показал, как это - принимать чужую волю. Но Анка вдруг поняла, что он останется и последним таким человеком.
- Я знаю, что я могу остаться с тобой, что я хочу быть с тобой, но не хочу больше боли.
Вздохнула, ощущая усталость.
- Не такой боли, - поправилась, глядя на огонь. - И в твоей власти мне ее не причинять.

[Улрич Дале]

Сейчас между ними не должно было оставаться вопросов, пусть и риторических. Так что ответил сразу и не раздумывая.
- Ты смогла бы научиться. Но выбрала бы быть со мной?
Когда Анка наклонилась над ним, сам подался вперед, с удовольствием разглядывая ее горящие глаза. Они говорили куда ярче слов. Что те слова? Выдумка, которая скрывает истину. А глаза не врут. И они кричали о том, что хотят его и ее власти над ним. Не здесь и не сейчас, liten. Никогда.
- Не надо требовать, kjære, потом тебе будет это слишком дорого стоить.
Вновь откинулся на спинку кресла. Ровно согласился.
- Знаю. Но здесь и сейчас не вижу никакого подчинения. Вижу лишь, как ты научилась выцарапывать у жизни свои желания.
Задумчиво пояснил, ощущая острое желание расставить все точки над и.
- Если ты сомневаешься во мне, значит, нам не стоит продолжать этот разговор. Если ждешь от меня боли и удара в спину, тогда тебе лучше сейчас встать и вернуться к Константину. Этот дом будет твоим столько, сколько потребуется, я не прогоню вас. Но я исчезну из твоей жизни.
Легко побарабанил пальцами по подлокотнику.
- Ты или веришь мне безусловно, Анка, или мы забудем все как красивый, но всего лишь сон. Так, и никак иначе.

[Анка Копош]

- Не выбрала бы, - признала. - Но я не хочу каменеть заживо, Урл.
Или искать утешения в Джонах Доу, выжигая себя до пепла снова и снова. От пустой и холодной постели она тоже устала, но сильнее всего устала от одиночества. Именно оно, рано или поздно, загонит ее в серый холодный гранит. Дале этого не понимал, и объяснить ему она не могла.
Она даже себе не могла объяснить, только знала, что не зазорно иметь плечо. Не зазорно опираться на того, кто сильнее тебя.
Подтянула к себе колени и уткнулась в них лбом. Потребовать Урла - это все равно, что потребовать любви. Такое не получишь насильно. Неужели ее в ее страхах занесло так далеко?
Но было так больно, бесконечно больно. Готова ли она заранее согласиться на эту боль?
- Мне пришлось, - пробормотала глухо, - или я, или меня.
И от этого она тоже смертельно устала. В его доме она чувствовала себя в безопасности, в его объятиях она чувствовала себя самой собой.
Но Дале не просил ее принимать боль заранее. Он говорил, что... не следует эту боль от него ждать?
Повернулась и попыталась заглянуть ему в глаза. Он ведь и был сном, так? А у нее не было прав, никаких. И когда он выставил ее из своей жизни, она не удивилась. Да, это превратило ее сердце в ошметки, но та рассудочная часть, о которой говорил Урл, подсказывала, что иначе произойти не могло. Что это нормально - взять ее, а потом бросить.
Очень простая схема, в которой не находилось места доверию.
Отдавать себя и доверять себя... О, она хорошо теперь понимала эту разницу, на практике выучила, шкурой. И не было сомнений в том, что Дале тоже это очень хорошо понимает.
Что она надеялась увидеть в его глазах?
А она вообще умела не ожидать удара в спину?
Прижала дрожащие руки к коленям, до боли зажимая их. Она не сможет забыть его, никогда. Но он и правда может уйти из ее жизни навсегда. И это даже не было смертельно, она выжила тогда, когда думала, что это уже случилось. Она знает, как это - быть без него, не полагаться на него, не ждать любви.
Мысль о том, что это просто и безопасно, оглушила ее на мгновенье. Она действительно могла выбирать сейчас. Дале ни к чему ее не принуждал.
Но и верить безусловно она умела, просто никогда не думала о том, что верит ему. Уехать с ним, пойти в темный лес, оставлять ребенка в его доме... Разве это не было тем самым доверием? Оставалось только доверить вот то, остро болящее за сердцем. Признать, что это не игра в поддавки, а подчиниться ему по-настоящему, оставить сомнения, не искать в словах и жестах второе дно, не ожидать унижения.
Все эти дни...
- Ты знал, что это так трудно?
Развернулась к нему лицом, больше не отворачиваясь. Так все это время он давай ей воздуха? Откуда вообще ему было это знать? Она никогда не думала о их разнице в возрасте, но сейчас стоило признать ее существование. Просто факт, с которым не получится не считаться.
Правда заключалась в том, что Улричу Дале она могла верить. Что означало для нее... Определенность? Без громких обещаний, без заигрываний, без обмана и подтасовок. Никаких состязаний. Она больше не его ученица, она давно уже не его ученица.
Да, до нее и правда очень долго доходит.
Положила руки ему на колени осторожно, не отрывая от него взгляда. Протянула правую, то ли в попытке найти его руку, то ли прося опоры.
- Я верю тебе.
На это ушел будто бы весь воздух. Анка не умела лгать, особенно - себе. Потому произнести это оказалось так трудно и легко одновременно. Но именно поэтому некоторые вещи и нужно говорить вслух.

[Улрич Дале]

Не спеша наклонился, упираясь локтями в колени и разглядывая ее спину. Сейчас было не лучшее время для рассуждений, но и не худшее тоже. Время замерло, позволяя им двоим поговорить о том, что терзало ее все эти годы. Некоторые раны никогда не заживают.
- Мы все однажды покинем этот мир. Уйдем за Завесу или останемся призраками здесь. Перестанем быть живыми, в любом случае. Этого не избежать. Жить в страхе, что когда-нибудь привычная нам жизнь завершится - это выкидывать самый ценный подарок, что мы получили, родившись. Разве так распоряжаются драгоценностями? В страхе перед их красотой прячут глаза?
Спокойно встретил ее взгляд. Поднял брови, потому что трусостью она не отличалась никогда. Иногда лишь - тем, что не смотрела достаточно широко.
- Жить вообще трудно. Только умирать легко.
Кончиком пальца провел по ее бровям, спустился к переносице, а потом прижался своей ладонью к горящей щеке.
- Я могу помочь тебе жить легче, kjære. Во мне достаточно сил, чтобы разделить любую твою ношу.
Ульв назвал бы сейчас его излишне чувствительным. Брат всегда здорово умел разделять реальные эмоции и внешнее их проявление. Ему самому досталось то, что подсознательно и приманило тогда еще неопытную Анку. Нынешняя же собрала в себе куда больше боли, да, но и куда больше звериной чуйки.
Свободной рукой поймал ее пальцы, крепко сжал. Опустить лицо, увести взгляд - нет, не сейчас, не выйдет. Наклонился близко, так, что отрывистое дыхание ощущалось на его губах.
- Jenta mi, не забывай свои слова.
Не дал шанса увернуться от поцелуя. Здесь и сейчас ее вера - это его карт-бланш. Настойчиво притянул к себе, а затем и вовсе утянул наверх, устроив на коленях. Улыбнулся одним уголком рта, подначивая.
- Вперед?
И продолжил с очевидным удовольствием наблюдать за происходящим.

[Анка Копош]

Урл говорил так, будто это предназначалось той самой живой части внутри нее, которую она согласилась отдавать по крупице. За выдох - меньше песчинки, но однажды, накопившись, песок спрессуется. Она знала, что придёт день, когда она захочет умереть так отчаянно, что это почти убьет ее. И это не будет легко.
Но откуда ему узнать? Он никогда не читал ее мысли, по крайней мере, не делал это напрямую. Хотя Анке и казалось, что Дале всегда знает, о чем она думает. Будто бы он знает, о чем она думает даже тогда, когда этого еще не поняла она сама. Нет, про стужу и камень он никак не...
Мысль оборвалась, вытесненная другой. Что-то непривычно отозвалось в Анке, когда она подумала о раскрытии своего самого большого и единственного секрета. Наверное, она смогла бы распознать это, поймать, облечь в слова.
Прикосновение Дале выгнало все посторонние ощущения. Что бы там ни пряталось, оно способно подождать Анку до завтра, терпело же три года.
Глаза зажгло. Она не пыталась удержать слезы специально, но выпущенное ею же отчаяние так настойчиво билось о сердце, что у Анки просто не нашлось сил заплакать. Она даже закрыть эти глаза не сумела, потому что не готова была жертвовать ни одним мгновением, когда Урл смотрит на нее так.
Стоило его руке сжать ее пальцы, как вся горечь из груди будто сконцентрировалась в них. Она не сразу поняла, что сама вцепилась почти до судороги. Да и до пальцев ли ей было?
Забыть?
Потянулась к нему за поцелуем, прогибаясь и резко перекатываясь на самые кончики коленей.
Больно.
Обхватила свободной рукой его шею, пытаясь удержаться в этом моменте. Еще чуть-чуть, Урл, прошу. Ты не забирал меня так долго.
Треск поленьев перекрыл все звуки, прежде чем она обнаружила себя в его объятиях. Заглянула в глаза ему снова, совершенно оглушенная. И зажмурилась, прижимаясь лбом к виску. Услышала свой голос - глухой, хриплый, как будто она боролась за каждый слог:
- Что же ты наделал. Ты хоть представляешь, что ты наделал...
Нежность билась о ладони. Сколько раз она прикоснется к нему, прежде чем уйдет эта дрожь?
Жажда сковала губы. Как же ей напиться?
Голод поселился на кончике языка.
Он обнимал ее так, будто ему не стоило это ни малейшего усилия. Она же перешла за черту, после которой физически не сможет разорвать это объятие сама.
Да и зачем? Зачем горевать о камне, когда можно гореть прямо сейчас?
Она ведь не смела мечтать о нем. Выла от тоски, превращала боль в ярость, просыпалась, скованная горечью желания, но не представляла, что это когда-нибудь случится. Целый мир обрушился на нее сейчас, и этого мира оказалось так много, что на несколько минут она просто замерла, будто боясь рассыпаться от первого движения.
У Анки вдруг обнаружились огромные проблемы с тем, чтобы делать все и сразу и не делать ничего, растягивая этот удивительный момент.
Прижалась к виску Урла губами, вдыхая глубоко-глубоко. Смола, соль, металл и кожа.
У нее не нашлось слов, чтобы сказать ему то, что он знал гораздо лучше ее самой. Только поцелуи.
Целый ворох коротких, почти целомудренных поцелуев, которыми она вырисовывала каждую резкую линию его лица, едва касаясь. Медленно, будто не тлела сейчас заживо. В какой-то момент пришлось осторожно, не тревожа объятие, двинуться на его коленях, оказываясь прямо напротив. Обхватила его лицо ладонями и, зажмурившись, продолжила целовать. Лоб, брови, скулы, крылья носа, подбородок.
Ох, зря она двинулась.
Замерла на какую-то бесконечную секунду, прежде чем попыталась по-настоящему прильнуть к его губам своими.

[Улрич Дале]

Застыл словно статуя, разве что теплее неживого мрамора. Он сделал достаточно шагов навстречу. Это решение не было спонтанным или противоречащим его планам. В его жизни вообще давно не было событий, которым он мог бы по-настоящему удивляться. И это устраивало его от и до. Анка оказалась не просто верным выбором. Она оказалась даже лучше, чем он надеялся. Пережил бы он иной вариант развития событий? Легко. Жизнь рано или поздно учит терпению и принятию собственных ошибок. Но здесь и сейчас женщина, сидящая на его коленях и плачущая пока что от прошлой боли, не разочаровывала. Ответил на вопрос так, как отвечал и на все прочие ее слова, пусть и не всегда к нему обращенные.
- Представляю, kjære. А все то, что я еще не знаю, ты расскажешь мне после.
Ласково провел большим пальцем по скуле, собирая слезы. И позволил ей делать все, что так болезненно и яростно было ей необходимо здесь и сейчас. Ему же... Ему это требовалось не меньше. Столько дней быть рядом с ней, чтобы потом утонуть в потоке страсти и нежности - он не железный. Никогда не претендовал на обратное.
Сцепил руки на ее талии, почти до боли сжимая пальцы. И поймал ее теплые и чуть обветренные губы своими, приводя наконец-то в порядок движения, которыми она отчаянно тянулась к нему. Оторвался на мгновение, чтобы прошептать, глядя в черные зрачки, которые почти полностью скрывали радужку.
- Не торопись, jenta mi. Этой ночью я не исчезну никуда.
И вновь теплые губы, но теперь с металлическим привкусом. Кажется, кто-то из них был все же неосторожен.

[Анка Копош]

Дыхание перехватывать перестало. Обрушившаяся на нее волна горечи, боли, любви и болезненной страсти схлынула, оставляя Анку с Урлом наконец-то наедине. Тепло заполняло ее тело медленно и неумолимо, и только руки Дале могли его замедлить, удерживая внутри нее. Удерживая ее.
Ее руки двинулись, обхватывая его шею и вжались ладонями в плечи, прихватывая плотную ткань. Нашла его взгляд и провалилась в него. Тепло внутри пошло мелкой дрожью, будто кто-то кинул камень в самый центр иссиня-черного озера. С Урлом она давно забыла, что такое стыд и смущение, но сейчас ее тело откликалось чем-то новым.
Ему прошедшие годы добавили лишь несколько тонких морщин, которые она безошибочно разглядела там, где раньше впитывала черты его лица украдкой. Анка, конечно, изменилась гораздо сильнее, и не только внутри.
Но что-то все же не поменялось. Припала к его губам, слизывая капли крови. Сейчас она просто не способна почувствовать боль, только силу, которая толкала ее в его объятия. И чем глубже и медленнее Анка дышала, растягивая каждое движение, тем острее она ощущала его прикосновения.
Отсчитывала в своей голове секунды, сбиваясь снова и снова с сильными ударами сердца Урла под ее руками на шее. Скользнула пальцами ниже, отыскивая рубашку, кажущуюся сейчас слишком грубой. Попыталась отстраниться, прогибаясь в его руках и назад шумно выдыхая.
Ты хочешь медленно?
Мучительно.
Одна пуговица, вторая, третья. Она не удивилась бы, обнаружь сейчас под рубашкой сорочку.

[Улрич Дале]

Откинулся на спинку кресла, позволяя ловким пальцам расправляться с его одеждой. Только хмыкнул понимающе, когда Анка без всякого стеснения разочарованно застонала, наткнувшись на тонкую белоснежную сорочку.
- Зима, kjære.
Смятая под его ладонями блузка, напротив, представляла собой элементарную задачу. Стоило Анке замешкаться, как он одним движением потянул блузку наверх, чтобы затем отбросить в сторону. Прошептал, улыбаясь так широко, как позволял себе улыбаться лишь в подобные этому моменты.
- Так-то лучше.
Всем теплом плавно наклонился - к искусанным губам, ловить сорванное дыхание. Очередной поцелуй как запрет ей даже думать о том, чтобы дышать ровно. А ему - возможность пробежаться ладонями по грубой ткани юбки вниз, туда, где пальцы наткнулись на горячую кожу. И опять прошептать, глядя в черные глаза, которые все больше затуманивались страстью.
- Отстаешь.
Резко прикусил ее губу, вырывая из разморенной страсти. И улыбнулся. Какое привычное и одновременно забытое уже зрелище.

[Анка Копош]

Зима? Ох, ну конечно.
Почти прорычала что-то протестующее, щурясь инстинктивно, когда ткань мелькнула у лица. Она вот не чувствовала холод, даже когда воздух покрыл мурашками ее кожу, пока горячие руки Урла касались ее, и не думая давать передышку.
Подставлялась под его поцелуи, не успевая перехватить инициативу. Просто тянулась снова и снова, бросив попытки выровнять дыхание.
Скользнула ладонями под сорочку сперва, прихватывая жилистый торс ногтями, пока его зубы терзали ее рот. Не столько заметила, сколько почувствовала, как улыбается в ответ, вжимаясь собственным лбом в лоб Урла и ловя взгляды.
Он точно знал, что делает, а она только чаще дышала, поддаваясь этой головокружительной уверенной силе. Снова мазнула по его губам своими, сдерживаясь нарочно.
Ну, нет, сперва она избавится от этого халата, выпутывая руки Урла из тяжелых широких рукавов. Потом - стянет чертову рубашку, не боясь резкими движениями порвать плотную ткань. А потом придет черед сорочки, слишком невесомой, чтобы обращаться с ней грубо.
Заскользила ладонями снова, наслаждаясь движениями тела Дале, притворно-покорного сейчас.
Замотала головой протестующе, на мгновение теряясь от вида его обнаженных плеч.
- Нечестно, - сообщила хрипло. - Ты нарочно...
Обвила его руками, подаваясь вперед и ловя жар его кожи своей.

[Улрич Дале]

Когда в дело пошли нетерпеливые пальцы, вооруженные острыми ноготками, довольно рыкнул в ответ, поддаваясь ее желанию. Теплый воздух от камина волнами окутывал их, не давая замерзнуть.
- Честно. Не пытайся победить. И все будет честно, jenta mi.
Минута, другая - они пролетали, унося за собой шепот, поцелуи и касания рук к обнаженной коже. Никаких преград не осталось, здесь и сейчас были только они. Хриплый вдох и долгий выдох. Слова, которых у нее не осталось. И только просящий взгляд, который она не отрывала от его лица. Потянул к себе, наверх, и свел ноги, заставляя ее опереться коленями о сидение кресла. Губы манили, искусанные и припухшие спустя столько поцелуев. Прижал нижнюю пальцем, довольно рассмеявшись.
- Я знаю твое желание. И выполню его без счета остальных.
Вдохнуть запах разгоряченной кожи, чуть прикусить тонкую косточку ключицы. И в очередной раз дать полную свободу, вцепившись в подлокотники кресла.

[Анка Копош]

Смысл слов Дале дошел до сознания Анки не сразу, слишком занята она была, уже почти беспомощно вздрагивая под его руками. Наверное, она ожидала, сама того не подозревая, знакомого Дале. Головокружительного, властного. Жесткого. Она ожидала и знакомых чувств, пусть и очень острых.
То, что она испытала, упираясь коленями в кресло, оставленная им балансировать без объятия, не находилось в ее памяти. Кожа бедер горела, и Анка почти пожалела о своем ребяческом решении. Почти.
Отстранилась снова - едва-едва, чтобы заглянуть Урлу в глаза. Недоверчиво еще, внезапно неуверенно, пробежалась пальцами по его рукам от плеч до напряженных ладоней. Сжала их судорожно, со стоном пряча лицо у его шеи.
Он... позволит... ей? Вот так просто?
Зажмурилась, будто бы он мог видеть ее глаза сейчас, и, часто и глубоко вдыхая ртом, отыскала ладонями обжигающую легким холодом пряжку ремня.
Руки Анки не дрожали, ноги тоже держали вполне уверенно, пока она, вцепившись зубами в его плечо, выпускала внутри себя ту маленькую замерзшую девочку из клетки. Чувство обладания - незнакомое, хмельное, жаркое и жадное захлестнуло ее, отдавая Урлу полнее и бескомпромисснее, чем любые приказы и обещания.

[Улрич Дале]

Жадная и горячая, Анка взяла предложенное, ни секунды не сомневаясь. Она стала не просто сильнее - смелее, ярче. От нее было жарко, ярко, давая возможность окунуться с головой в позабытое чувство довольства и обладания. Никто более в его жизни не отдавал ему себя целиком, не боясь ни тогда, ни сейчас. Это пьянило своей властью.
Подался навстречу, ловя губы и кусая их до крови. Пальцы сжали ткань подлокотника, но больше это не было ему по душе. Мягкость кожи бедер и спины - вот что манило сейчас. Когда Анка замерла, недовольно прорычал приказ двигаться. И сжал ее ноги до покраснения кожи, до будущих синяков.
Неудобство кресла было очевидным, но перемещаться сейчас в спальню он не был готов. Частое дыхание, блеск безумных глаз напротив и окутавший его всего жар - все это было слишком невозможно прервать. Закрыл глаза, погружаясь в круговорот удовольствия, ощущая ее всем телом, даря удовольствие в ответ - движениями, руками, губами и тихим, на грани слышимости, шепотом. О том, как она прекрасна, как он по ней скучал и как не хочет больше отпускать.

[Анка Копош]

Подчинилась Урлу, в последний момент балансируя на грани с тем, что считала не просто несбыточным - недозволенным.
Воздуха отчаянно не хватало, и он вырывался из нее стонами - то тихими и беспомощными, замирающими от шепота Дале, то глубокими гортанными, когда по телу волнами расходилась боль, переплавляясь в удовольствие.
Нет, гармония момента нашлась в том, что всего оказалось слишком: слишком стыдно, слишком жарко, слишком близко и горячо. Слишком долго Анка дурела от одиночества. Слишком долго она жила одиноко без него. Слишком много в ней накопилось желания и страсти. И она обрушивала ее на Урла, зная, что он возьмет все, что она отдаст. Все, и даже больше.
Не важно, было ли это безумием и могло ли оно вписаться хоть в какие-то рамки. Она отдавалась Урлу, не беспокоясь о том, что тому придется со всем этим делать и какой она окажется в его глазах. Не приходило в голову спрашивать себя, уместны ли ее чувства.
Выдохнула, как в последний раз, заморгала часто-часто, пытаясь сбить выступившие от остроты слезы, и почти упала в объятия Урла, подтягивая себя слабеющими руками к его груди.

[Улрич Дале]

Резко выдохнул и прижал Анку к себе, помогая ей не сползти на пол. Развернул, устраивая ее боком на своих коленях.
- Jenta mi...
Наклонился, чтобы сцеловать слезы с ее щек. Рассмеялся глухо.
- Иногда женские слезы могут радовать.
В сон клонило нещадно, но не время и не место. Лего подхватил ее на руки, поднимаясь с кресла.
- Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы сегодня переночуем в одной спальне?
И даже ему самому возможность отказа показалась смешной. Ответа ждать не стал, как и собирать одежду по всему полу. Каменные плиты холодили ступни ног, остро контрастируя с теплом внутри, которое никуда не исчезало.
Задумчивая нега поглотила его настолько, что лестницу на второй этаж и остальной путь до спальни он не заметил. Только когда опустил Анку на белоснежные простыни, понял, что женской одежды у него тут никогда и не было.
Звать домового эльфа сейчас не хотелось совершенно, так что из шкафа себе взял халат, а для Анки выбрал одну из своих рубашек. Ничего нового для нее, кусочек удовольствия для него. Шахматная партия, которую они играли много раз. Разве что на новый лад, где у обеих сторон фигуры вдруг оказались одного цвета.
- Не будешь возражать?
Повернулся, с довольством демонстрируя то, во что предлагал ей одеться.