Где-то в Северной Корее

[Оливия Стюарт]

Дверь с громким стуком и скрипом захлопнулась, словно разделяя жизнь Оливии на до и после. Еще недавно она каталась с друзьями на маггловской штуке с колесами, а теперь сидит в тюрьме. Интересно, какая была бы реакция у родителей, узнай они такой факт из биографии их ребенка? Нет, определенно их не стоит посвящать во все события, происходящие в учебном году, иначе на третий курс она в школу не вернется. Вот только бы выбраться.
Противный бурундук с портрета заладил какой-то стишок, и Оливия еле сдержалась, чтобы не "открутить" голову еще и ему. Одного порванного портрета на сегодня достаточно.
И только когда девочка села, наконец, на бетонную шконку, обратила внимание на стук, доносящийся из соседней камеры. Он был не то чтобы громким, но достаточно раздражающим.
- Кто там? - спросила, будто бы стучались к ней в дверь. Может, сосед выйдет на контакт и удастся убедить его прекратить это действие.

[Северная Корея]

Стоило девочке открыть рот, бурундучонок завопил, заглушая все ее слова:
- Мы характером спокойны,
Но зато напористы!
Мы Америку догоним
На корейской скорости!
Либо Ли игнорировали, либо не расслышали за лозунгами плаката, но ответа из-за стены не было. Только стук, и стук, и снова стук.

[Оливия Стюарт]

К сожалению, никто не ответил. Продолжающийся стук был монотонным и противным. Если он не закончится, она вскоре сойдет с ума. Еще и плакат этот. Оливия подумала, что это какой-то вид средневековой пытки - её будут мучить шумом, пока она не отбросит здесь коньки.
Забралась на шконку с ногами, сев по-турецки. Сидеть в тонкой одежде на ледяном бетоне было малоприятно, но вряд ли она могла бы попросить одеяло или плед.
Попыталась подумать, что можно предпринять в такой ситуации, но стук отвлекал и мешал. Она точно сойдет здесь с ума.

[Северная Корея]

Отгадать желание Ли стучащий никак не мог. А если и мог, то абсолютно точно им пренебрегал. Удары становились громче и сильнее.
Бурундучонок одобрительно улыбнулся девочке и решил поощрить её хорошее поведение еще одним забойным стишком:
- Ликует люд в трамвае тесном.
Танцует трудовой народ.
Мороз и солнце — день чудесный
Для фрезеровочных работ!

А потом подумал еще немного, и придумал! Придумал новое замечательное патриотическое четверостишье, которое должно было особенно впечатлить заключенную:
- В огне тревог и в дни ненастья
Гори, гори, моя звезда!
Звезда пленительного счастья —
Звезда Героя соцтруда!

[Оливия Стюарт]

Оливия бы с радостью запустила чем-нибудь в ненавистный плакат, но под рукой ничего не было. Камера вообще была практически пустой. Не сравнить с их спальней на Гриффиндоре, конечно, в которой жили 4 девочки. Да, местами поверхности покрыты вещами, перьями, шерстью, зато очень уютно, тепло и светло. Оливия в очередной раз вздохнула и снова попытала счастье, сразу после того, как плакат замолчал после второго стишка:
- Не могли бы вы перестать стучать, пожалуйста? Вы понимаете по-английски?

[Северная Корея]

- У нас у всех тут переводчики, дура! - откликнулся грубый поцанячий голос, - хочу и стучу, тут развлечений не мно...
Окончание потануло в очередной вдохновенной рифме:
- Партком нас вызывает
В особый наш отдел
Скажи, а почему ты
Вместе с танком не сгорел?
Ох, вы меня простите
Это я им говорю
В следующей атаке
Обязательно сгорю! - разлилось по камере в сопровождении ритмичных пристукиваний из-за стены.
Где-то вдали послышались шаги, прерываемые невнятной возней. Сквозь очередное плакатное четверостишие прорывался чей-то звонкий писк: "Пустите, вы!", " Сволоты!", "Сама могу!" А вот, кстати, и то самое четверостишие:
-Любо, братцы, любо
Любо, братцы, жить!
В танковой бригаде
Не приходится тужить!

[Оливия Стюарт]

- Сам дурак! - огрызнулась Оливия на голос. - Я вообще первый раз в этой вашей дыре!
Нервы сдавали. Она правда пыталась по-хорошему, но мальчик, а судя по голосу, это был мальчик, продолжал раздражающе стучать, как будто стук мог относиться к "развлечениям", а дурацкий, надоедливый плакат не переставал читать стихи.
Оливия вскочила со шконки и в один шаг достигла плаката, собираясь сорвать его со стены. За порчу картины с женщиной её упекли сюда, в эту камеру. Но будет ли что-нибудь за порчу бурундука на плакате? Ей уже было почти всё равно. Хуже быть не может. Но сделать задуманное она не успела - в коридоре послышались шаги, сопровождаемые криком. Ещё один заключенный? Оливия притихла и села обратно, пытаясь сквозь очередной стих расслышать речь новенького.