Кабинет без номера

[Лайв Хогвартс]

Кабинет, в обстановке которого все свидетельствует о запустении. Пустые шкафы, простой письменный стол и пара пыльных кресел.

[Зергиус Доннер]

Пусто, тихо, мягко. Здесь действительно было замечательно. Открыл глаза и огляделся. Картина выглядела безжизненной, но от этого была лишь более комфортной. Сел по-турецки, выпрямил спину и прикрыл глаза, снова сосредотачиваясь на себе. Однако это замечательное чувство комфорта и законченности вдруг стало понемногу улетучиваться, теряться, словно кто-то вытягивал его через соломинку. Открыл глаза и снова крутанул головой. Край платформы словно подернулся лазурной дымкой, он расплывался, сливаясь с фоном. Прислушался. Тишина. Только теперь осознал, что он ищет.. ищет кого-то незримого, неслышимого, кто нацеленно и бесповоротно приближается. А может увеличивается в размерах? Рождается в его сознании? Или вторгается в него?
Кто ты? Не так. Кто я?

[Адель Фаркаш]

Каменная дорожка оказалась прямой и очень устойчивой. Однако каждый шаг приходилось делать, прикладывая изрядное усилие. Сосредоточилась на шагах и на дорожке, продолжая уговаривать пространство: "Все хорошо, не бойся. Я друг. Пусти, пусти меня, я не причиню вреда". И зашагала увереннее, увеличивая скорость. Время только казалось отсутствующим здесь, но она знала, что оно существует.
- Мистер Доннер? - позвала тихо и сосредоточенно. - Мистер Доннер, вы слышите меня?
Долго, слишком долго. Проверила нитку на руке и продолжила шагать вперед.

[Эхо]

Пространство вокруг Зергиуса Доннера продолжает размываться. И, словно в ответ на его вопрос, оно все вдруг приходит в движение, рассыпаясь на мириады мельчайших частиц, чтобы в следующий миг - в один короткий момент, когда веки Зергиуса соприкоснулись, - взметнуться и перестроиться. Теперь юноша сидит на полу в очень знакомой комнате. Стоит ему приглядеться, как он узнает и ее, и предметы, ее наполняющие. Но как только он узнает их, поймет вот еще что: эти предметы находятся не на своих местах, некоторые из них сломаны, а другие будто бы двоятся. И не все предметы принадлежат ему.
Ощущение чужого присутствия тем временем только усиливается. Зергиусу кажется, что кто-то зовет его. Или вовсе не его?

И в этот же момент, в одном узком коридоре Лёринц Месарош обнаруживает себя в своем собственном теле, которое ему подчиняется ровно так, как и полагается приличному телу подчиняться своему хозяину. Впереди него - дверь, на двери висит замок. Но ключа у Леринца Месароша к этой двери нет. Однако, стоит ему обернуться, как он обнаружит, что другая сторона коридора ведет буквально в никуда. Такое плотное, что не разглядеть. Других дверей и выходов в коридоре нет.

Адель Фаркаш продолжает идти вперед по каменной дорожке. Пространство не сопротивляется ее действиям, однако и не поддается.

[Зергиус Доннер]

Воздушный шарик его комфорта таял и сжимался. Мгновение - и его воздушная обитель исчезла совсем. По-детски капризно накуксился, словно его поставили в угол. На деле так оно и было, из беспредельных просторов его вдруг запихали в четыре стены. Но они хотя бы были знакомыми. Поднялся. Снова огляделся. Взгляд зацепился за красный перочинный ножик. В такой же превратился его новый питомец. Только это был другой. Некогда настоящий, красивый, острый - сущее сокровище. Не стал подходить ближе, у этого ножа было грубо обломано лезвие, он это знал. Поднял голову, услышав знакомый голос. С некоторым трудом принялся разматывать клубок своей памяти, неожиданно скрученный будто бы с другого конца. В его руках было детство, а там глубоко внутри мотка была школа и все события, свершившиеся в ней. Наконец нащупал нужное имя, тотчас узнавая голос и осознавая, что он зовёт именно его.
- Леди Адель? Это вы? - сказал совершенно ровно, чувствуя, что кричать нет смысла, важно лишь точно обращаться.
- Входите? - не мог и не хотел сдвинуться с места, чтобы подойти к двери, но сделал необычное внутреннее усилие, желая открыться, указать путь, впустить целительницу.

[Зачарованный Месарош]

Кажется, ему должны были дать умереть? Кажется. Оглянулся.
Где он? Что вообще происходит? Почему у него есть тело? Его, родное? И где он? Вспышками памяти он знал, что это не похоже на знакомые ему коридоры Хогвартса. Какая-то часть замка, где он особо не бывал?
Но он бывал почти везде - это тоже помнилось.
Без особого энтузиазма дернул за запертую дверь, развернулся и подошел к тому, за чем не было видно ничего. И попытался туда шагнуть.

[Эхо]

Чем больше Зергиус Доннер смотрит на комнату, тем сильнее ему хочется навести в ней порядок. Расставить все предметы по местам. Но некоторые - почему-то выкинуть. Только вот мусорной корзины нет. Что-то подсказывает ему, что она быть должна, но ее нет.
Как только Зергиус позвал Адель Фаркаш, чувство чужого присутствия практически совсем пропало. А затем, всего на мгновение, усилилось. И в это мгновение ему показалось, что кто-то находится там, с другой стороны двери. Но разве он кого-то ждет?

В это же мгновение пространство вокруг Адель Фаркаш изменилось, ее дернуло вперед и опрокинуло в узкий коридор прямо на Лёринца Месароша, которому так и не удалось выйти в ничто. Тем более теперь там уже есть вполне себе реальная глухая стена. Ключ, за секунду до этого появившийся в руке целительницы, от рывка выпал и отлетел вперед. Теперь он лежит в нескольких дюймах от двери.

[Зергиус Доннер]

Книги. В ожидании хоть какого-то отклика, смог заставить себя сдвинуться с места и отойти к книжному шкафу в углу комнаты. Завороженно провел пальцем по корешкам всех книг, которые он когда-либо читал. Остановил руку и достал одну из них. Книга на совершенно незнакомом языке. Это не его. Совершенно точно. Это чужое.
Обернулся. И эта порванная записная книжка, женские жёлтые кеды, колба с яркой жидкостью внутри, фамильная печать.. всё это - чужое. Прочь!
Поискал глазами мусорное ведро, прекрасно осознавая, что по-хорошему ему нужен большой мешок. Но не нашёл ни того, ни другого. Тогда просто выбрал самый неприглядный и тёмный угол комнаты и стал стаскивать все незнакомые вещи туда. Это его комната. Здесь должна быть только его память.
Маниакальная активность прервалась так же быстро, как и началась. Зачем он здесь? Разве затем, чтобы разбирать сломанные игрушки?
Совершенно растерянный остановился посреди комнаты.
- Леди Фаркаш? Пожалуйста.
Она знает. Она расскажет. Она.. уже пришла? Сделал несколько шагов к двери и попытался отворить её.

[Зачарованный Месарош]

Ничто его не пустило. И стало стеной. Что, мерлин побери, вообще происходит?!
Обернулся, пытаясь тогда пойти опять к двери, и едва не упал. Рефлексы, о наличии которых он не помнил, а они были, позволили поймать летящего на него человека. Женщину... Адели?
- Адели.
Разжал объятия, отпуская ее. В голове мелькали обрывки, которые он никак не мог собрать воедино.
И он никак, никак не мог вспомнить, кто она.

[Эхо]

Дверь Зергиусу Доннеру легко поддалась. За дверью юноша видит ровно тот коридор, который там быть должен: знакомый, нормальный и совершенно неинтересный. Желание же навести порядок в своей комнате никуда не делось. А все вещи, которые он успел стащить в темный угол, уже не находятся там. Если Зергиус Доннер будет достаточно внимательным, он заметит, что эти вещи теперь лежат на совершенно других местах.

С Лёринцем Месарошем тем временем происходит нечто странное. Он вдруг четко видит перед глазами женские желтые кеды, какие-то старые записи, фамильную печать и другие предметы, о которых секунду назад не думал. О которых секунду назад не помнил? Видения исчезают также быстро, как и появляются.

Адель Фаркаш же упорно тянет к двери. Это чувство такое сильное и приносящее настолько ощутимый дискомфорт, что целитель механически поднимает выпавший ключ, открывает дверь, чтобы тут же, движимая глубинным физическим ужасом, захлопнуть ее обратно. За дверью - ничто, но не то, из которого пришла она сама. Это ничто словно готово сожрать ее в тот же миг, когда она его коснется. Возможно, оно уже проглотило кусок?

[Зергиус Доннер]

Друг мой, я очень и очень болен..
Дверь открылась, но за ней было пусто. Прикрыл её и вернулся в комнату. Нахмурился, оглядевшись. Он не любил дважды делать одно и то же. Однако комната по прежнему требовала порядка.
Раздражённо поднял с пола большую тряпку, которая на поверку оказалась мантией не по размеру, с вышитым на груди кадуцеем. Огляделся, ища способ избавиться от нее. Взгляд наткнулся на небольшой гардероб. Шагнул к нему, повесил мантию на плечики и убрал.
Хмыкнул. Подошёл к столу и поднял опрокинутый набок стул. Поднял с пола скальпель. Пару секунд боролся с идеей порезать себе руку и посмотреть что будет. Но всего лишь осторожно опустил его на стол.
Изучил взглядом столешницу, на которой были разбросаны писчие принадлежности и стояла пара чернильниц: треснутая и пустая. Внутри копились противоречивые чувства - даже одинаковые предметы вызывали прямо противоположные ощущения. Взял два похожих на вид пера. Одно, несколько полысевшее и погрызенное, хотелось хранить как зеницу ока, зато другое, почти новое на вид, заслуживало лишь кончины в мусорном ведре. Заставил себя аккуратно положить их рядом.
В первую очередь ему нужен был порядок. Выкинуть лишнее можно и потом. Или заставить хозяина забрать своё барахло, так ещё лучше..
Остановился на минуту, снова прислушиваясь к собственным чувствам. Вздохнул и продолжил наводить порядок, старательно игнорируя принадлежность предметов.

[Зачарованный Месарош]

Зажмурился, ловя обрывки мыслей. Они были странными, непонятными, незнакомыми - и будоражили так, что хотелось оторвать себе голову и выкинуть куда подальше. Желтые кеды... Откуда он их помнит? А он их помнит. От них было тепло в груди. Но...
- Адели. Что. Здесь. Происходит?
Открыл глаза.

[Адель Фаркаш]

Стояла перед дверью, пытаясь восстановить дыхание и унять сердцебиение. Она на работе. На работе. Она целитель. Ее учли правильно реагировать.
Но все, что происходило, вызывало только одну реакцию: надо уходить. Все ее предположения, очевидно, ошибочны. Это не подсознание Зергиуса Доннера. И где он сам? Что с ним происходит? Надо уходить, немедленно!
Уже потянулась к клубку, как услышала голос, который слышать сейчас хотела в самую последнюю очередь. Медленно обернулась, машинально отмечая, что к двери ее больше не тянет и мыслить выходит вполне ясно.
- Лёринц.
Это был Лёринц, не тот, которого она видела несколько дней назад, но тот, которого она видела раньше. Не бледная тень, не имеющая внятных очертаний, как след его сознания. Растерянный, даже хуже того, но... Живой?
- Я не знаю.
Ответила честно. Ведь они договорились сотню лет назад говорить друг с другом честно. Этот договор ещё действует, не так ли?
- Я должна была проводить сеанс для мистера Доннера. Но... Что-то пошло не так. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Оглядела коридор, в котором оказалась запрета. Она может вернуться, конечно. Или не может? Но проверять это сейчас, когда перед ней стоит тот, кого очень сложно называть теперь "дублем чужого сознания" даже у себя в голове, немыслимо.

[Эхо]

Какие-то вещи в комнате Зергиуса Доннера послушно занимают свои места, а какие-то вновь появляются в другом месте, как только юноша переводит с них взгляд. Чужая мантия осталась висеть в шкафу, как ей и положено, а вот скальпель со стола исчез. Теперь комната выглядит более убранной, но она все еще далека от настоящего порядка.
Потому желание его навести никуда не делось. И чем больше Зергиус взаимодействует с чужими вещами, тем сильнее он начинает ощущать чужое отсутствие. Это странное ощущение начинает будто бы раздваивать комнату перед глазами, хотя на самом деле, ничего такого с комнатой не происходит.

В то же время видения Лёринца Месароша становятся сильнее и ярче. Некоторые предметы он вспоминает настолько отчетливо, что они тянут за собой целую цепочку воспоминаний. Другие - лишь на миг мелькают перед глазами. Коридор теперь кажется меньше, хотя в действительности его размер не изменился.

Адель Фаркаш действительно больше не тянет к двери. Зато ее мысли начинают путаться и цепляться друг за друга. Думать становится сложнее. Как и помнить, зачем она здесь.

[Зергиус Доннер]

Сумрачным взглядом окинул свою комнату. Он не мог найти правильных мест вещам. И даже не был уверен, что эти места находятся в комнате. Но самое главное - не понимал, зачем он вообще это делает. Желание, чувство неудовлетворенности, странный для него приступ перфекционизма, но.. стоило ли потакать им?
Не понять.
Когда он уже в третий раз нагнулся за скальпелем, пол вдруг покачнулся. Выпрямился, понимая, что комната двоится перед глазами. Тряхнул головой.
Зачем он здесь, вещи разбирать? Порядок наводить? Нормальным казаться? Сколько не трать силы, чужому барахлу не найдется места в его комнате, а эта комната не станет его безраздельной обителью. Не так. Не сейчас. Он не сможет смириться, он не в силах изгнать гостя. Он здесь чтобы разобраться, так? Мысленным взором внимательно рассмотрел размотанную пряжу памяти, вспоминая сразу всё. Сморгнул, прогоняя этот образ.
Сел на колени и закрыл глаза. Что делать? Сколько времени уже прошло, и вправе ли он тратить его впустую? Постарался сосредоточиться, забыть о желаниях, навязанных этой комнатой и мертвыми предметами. Она нарисована им самим. Она модель, морок, якорь сознания. Ширма, за которой он скрыт от своих гостей. Но ведь ширму можно сдвинуть? Сегодня он рад гостям. Им многое нужно обсудить вместе.
Ровно, размеренно вдохнул. Задержал дыхание на счет. Спокойно выдохнул. И снова.
Красиво и подробно нарисовал в голове образы двух целителей, мужчину и женщину. Адель, Лёринц, вам не нужны ключи, потому что я хочу открыть двери.
На новом выдохе отпустил себя, полностью расслабляясь, отпуская контроль и ослабляя волю.

[Зачарованный Месарош]

Сполз вниз по стене, не понимая, что творится. Сеанс? Да. Это он помнит. Адель - колдопсихолог. Никогда не понимал. Скальпель в руке всегда был ближе. Тела перед ним на столах. Одно за другим - и ему интересно, ему нравится. Детский смех и плач - а это откуда? Ах да, Хогвартс. Тел больше нет, зато есть сломанные конечности, отравление и... кома. Мужчина в коме. Он это помнит. И мистера Доннера помнит - Зергиус. Тот, от которого болит голова. Почему же тогда не болит сейчас?
Уткнулся головой в колени. Помнить было больно. Он почти помнил, зачем он здесь. Мысль зудела на краю сознания. И никак не хотела ловиться - не потому ли, что он не хотел ловить ее сам?
- Адель, нам надо уйти отсюда.
Вот это у него вышло сформулировать. Это было важно.

[Адель Фаркаш]

На Лёринца смотреть было почти больно. И еще больнее ей станет от того, что она сделает дальше. Обязана.
Села с ним рядом, обнимая за плечи. И сказала тихо:
- Я могу уйти, Лёринц, но тебя забрать с собой не могу, прости. Ты помнишь, почему ты здесь?
Она надеялась на то, что ничего не почувствует, но, конечно, почувствовала. Здесь и сейчас Лёринц был настолько же материальным, как и она сама. Но почему она не может забрать его? Мысли путались. У нее же есть клубок, она может вернуться. Почему же она должна возвращаться без родного человека? Она ведь его любит. Любила? Любит. Как сложно. Почему она здесь?
Зергиус. Сеанс. Чужое сознание. Подышала медитативно, восстанавливая над разумом контроль. Но никогда еще это не давалось ей так тяжело и не вызывало такого глубокого внутреннего неприятия.

[Эхо]

Чем сосредоточеннее становится Зёргиус Доннер, тем отчетливее он ощущает двоение комнаты, которое сейчас, конечно же, видеть не может. Впрочем, это ему совершенно не мешает. И одновременно с тем образы целителей перед его внутренним взором, наоборот, сливаются. Или не сливаются, а, скорее, мелькают? Вот он четко видит Адель Фаркаш. А в следующий момент - Лёринца Месароша. А затем снова - Адель Фаркаш. Чем дольше он проводит в таком состоянии, тем сложнее ему думать о чем-то еще.

Видения Лёринца Месароша перестали причинять ему боль. Те воспоминания, которые вернулись к нему, будто бы заняли положенные места и не терзают его больше. А других видений и воспоминаний не возникает. Но одновременно с этим внутри него рождается навязчивое желание выйти в дверь. Нет, не выйти. А войти. В один момент оно захватывает его полностью, а в другой вдруг - отпускает, чтобы в следующий снова вернуться с новой силой.

Адель Фаркаш терзают похожие чувства, кроме одного, которое принадлежит только ей: она все сильнее и сильнее забывает, зачем она пришла в это странное, будто сжимающееся вокруг них с Лёринцем Месарошем, место.

[Зергиус Доннер]

Когда вне тебя - ты и внутри тебя - тоже ты, то где ты на самом деле? Когда ты меняешь себя в себе, то меняешься ты весь или только малая часть тебя, находящаяся внутри тебя?
Ответы на вопросы не тревожили. Не тревожило совсем ничего. В конце концов, какая разница? Суть одна - он здесь хозяин. Всё остальное - лишь объемные декорации, имеющие смысл лишь тогда, когда он в них верит.
Пустота. Абстрагировался от двух лиц, мельтешащих перед внутренним взором.
Пустота. Тишина и покой. Никаких декораций. Комнаты, платформы, лазурное небо - их нет. Они не нужны. Пустота не имеет цвета, пустота не держит и не отпускает, не давит и не возвышает. Пустота не чистый лист и не свободное пространство. Пустота - это пустота.
Ложное может стать пустотой. Настоящее - нет. Именно поэтому в этой пустоте останутся лишь трое. Те - кто существует.
Вернул образы гостей перед глазами, лёгким касанием, без усилия разделил их, останавливая мельтешение и воспринимая их одновременно. Вам не нужно входить, когда нет дверей. Не нужно рвать путы, которых не существует.
Мы уже здесь. В единой на всех пустоте.

[Зачарованный Месарош]

Адель говорила что-то, что не имело смысла. Что-то, что он не хотел слушать. Мыслей было слишком много, новые же лишь добавляли ему беспорядка в голове. Встал, с трудом находя равновесие. И подошел к двери, которая внезапно была заманчивой. У этой мании было нечто нездоровое, неправильное, он и сам это понимал - не может реальное желание накатывать и отпускать, не бывает такого. Но ему уже было все равно. Настолько, что открыть дверь стало прекрасным вариантом. Переждал очередную волну спокойствия и попытался открыть дверь, когда желание сделать это было достаточно сильным.

[Адель Фаркаш]

Все было неправильно, совершенно неправильно.
А как - правильно?
Она целитель. Это сеанс. И где-то здесь ее ждет юноша, мистер Доннер. Или не ждет? Или она пришла сюда к Лёринцу? Почему же она не может уйти прямо сейчас? Или может. Не хочет? Нет, хочет! Очень хочет. Вот же - дверь. Значит, нужно встать, открыть и выйти. Зайти. Нет, выйти. Вместе с Лёринцем, конечно же вместе с ним. А как же мистер Доннер?
Нет, в эту дверь выходить нельзя. Ни в коем случае нельзя. Как же нельзя, если очень хочется? Или не хочется?
Движимая навязчивым желанием и вымотанная потоком мыслей, которые так сложно было остановить, поднялась вслед за Лёринцем то ли чтобы удержать его, то ли чтобы выйти с ним вместе. Разве она здесь не затем, чтобы быть проводником?