Лазарет

[Анка Копош]

Инструкции были нехитрыми. Кивнула только в очередной раз, благодарно улыбаясь. Ну, по крайней мере, она должна была благодарно улыбаться. А уж что там делало ее тело...
- Я поняла, сэр. Спасибо.
Ближайший час, наверное, спать точно не стоит. Нет, она, конечно, могла выпить снотворное прямо сейчас. Отсечь себя от мыслей, лазарета, разговора с Джоном, итог которого она не узнает. Как заманчиво. И трусливо.
Покачала головой и принялась спаивать себе свой стандартный набор зелий. Одной рукой управляться было неудобно, пробки приходилось выдергивать зубами. А после - одергивать уже собственные мысли, которые подкидывали совершенно не те картинки. Даже сейчас! Нет, определенно, с каждым днем она понимает себя все меньше и меньше.
Выглянула из-за ширмы на знакомый голос прямо посреди битвы с очередной склянкой. Выплюнула пробку и удивленно отозвалась:
- Ника?
А потом увидела, что рейвенкловка нагружена не только собственной сумкой.
- Ой... Вот же... Спасибо!
Это же в таких случаях полагается говорить? Она-то о вещах совершенно забыла! Оглядела пустой лазарет и неопределенно махнула головой в сторону ее импровизированного убежища: мол, заходи. В общем помещении показываться совершенно не хотелось. Села в изголовье кровати так, чтобы Нике хватило места тоже. Как будто у той были причины оставаться, в самом деле.
- А я тут... вот, - закончила неловко и влила, наконец, в себя очередное целительное варево.

[Ника Морган]

- Прос...
...тите. Закончила про себя, услышав все-таки голос Анки и увидев саму Анку в больничном одеянии. Всё настолько серьезно? Обеспокоенно пробежала взглядом по лицу девушки и опустила ниже, отмечая перебинтованную руку. Как она это делает? Ободряюще улыбнулась и махнула рукой, вроде - пустяки.
- Привет. Не знала, где тебя искать, но похоже угадала. Ты забыла сумку и зелье.
Получив приглашение, прошла за ширму, осторожно опуская обе сумки рядом с тумбочкой и усаживаясь с краю кровати.
- Как себя чувствуешь?
Оценила количество флакончиков и предложила.
- Давай я тебе помогу. Какие нужно принять сейчас?
Было подозрение, что все, но разве Анке можно за раз столько всячины в себя вливать? А может это не лекарства? А какие нибудь витамины? Концентрированный апельсиновый сок?
Анка выглядела усталой и немного... круглой. В повседневной одежде живот был незаметен пока что. А в халате... ух ты... Откашлялась, осознавая себя слишком восторженной от вида Анкиного живота. Кивнула на перебинтованную руку.
- Как уж ты умудрилась?

[Анка Копош]

Забыла сумку и...
- Зелье?
Переспросила слегка удивленно. О каком зелье Ника говорит? Кажется, ничего такого с собой не брала. Но как из класса сбежала, помнила вообще смутно. Варила зелье, да. Закончила. Эбигейл сказала, что оно даже вышло. А потом...
- Спасибо, ты очень меня выручила, - повторила решительно и призналась: - Я... не очень хорошо. А ты как? После...
Может, все же дело не в настройке, а в ее спекшихся мозгах? Мотнула головой неопределенно и перевела взгляд на тумбочку. Кивнула с каким-то облегчением даже, отодвигая пузырек со снотворным и подхватывая два других.
- Вот эти.
И повернулась как раз, чтобы заметить взгляд. Поерзала слегка смущенно, устраиваясь на кровати удобнее. И почему-то внутри снова вспыхнуло странное тяжелое тепло.
- Мне кажется, я с каждым днем становлюсь все больше и больше... беременной, - сказала вдруг тихо-тихо.
И зачем сказала? Но, кажется, как раз Нике и можно такое говорить. Все еще очень хорошо помнила, как искренне рейвенкловка поздравляла ее в тот момент, когда сама Анка еще не могла сообразить, что все это значит вообще. В соображении, впрочем, за прошедшие месяцы она не очень-то продвинулась.
- Перепсиховала, - отозвалась, с удивлением обнаруживая в собственном голосе грустную усталость. - Мистер Месарош сказал, что это... вроде как нормально. То есть, я думаю, он меня успокаивал, наверное. До утра оставил. С Джоном будет разговаривать...
Закусила губу и замотала головой.
- Я не... Извини, я опять...
Потерла глаза свободной рукой, чувствуя себя и легче, и хуже одновременно. И как-то подумалось вдруг, что это еще одна общая черта целителя и его... невесты, кажется, так? С ними совершенно развязывался язык, и накатывало странное чувство легкой безопасности. Не представлялось, что Ника пойдет обсуждать ее, дуру, с каждым встречным. Или как-то еще воспользуется слабостью. И оттого навязываться не хотелось еще больше. Как же со всем этим разобраться? Лет в пять она сказала бы: "Давай дружить?" и протянула мизинец. Или что там протягивают в таких случаях?

[Ника Морган]

Подтвердила.
- Зелье. Профессор Снейп разрешает брать флакончик со сваренным зельем.
Даже, если оно не потребуется... Как у нее первые четыре года зелья просто валялись в ящике стола и в итоге разбила половину тяжелым учебником по мифологии. Это сейчас понимала цену формирующегося набора из разных зелий и хранила аккуратно. В любом случае, это Анкин труд. Захочет - выбросит. Слабо улыбнулась.
- Не за что, правда.
Понимающе кивнула. Или Анка про боль в руке?
- Я... тоже. Но пока шла проветрила голову и уже нормально. Это всё в голове. Просто настройка.
Поделилась, откупоривая один из двух пузырьков и протягивая Анке.
- На самом деле я за это люблю зелья. Эти образы пропускаешь сквозь себя. И правда ощущаешь себя, к примеру, скорым, как сниджет... Чаще я чувствую крутой эмоциональный всплеск и затем тихую усталость. Пожалуй, это второе зелье после которого я ощущаю подавленность. Но она пройдет. Принимай, как плохой сон? Знаешь, после которого переживания не отпускают какое-то время? Да еще и ночь вокруг! Самое время для страшных надумок.
Помотала головой, понимая что увлеклась. Уточнила.
- Варка зелья не сказалась плохо... физически?
Смутилась, что взгляд Анка успела отследить. Но кажется она не злилась. Тепло улыбнулась и полюбопытствовала. Ее же просто распирало от вопросов!
- А как ты это ощущаешь? В смысле, как можно быть больше или меньше беременной? Знаешь... тебе идет.
Не переставая улыбаться, коснулась пальцем своей щеки. Пояснила.
- У тебя очень румяные щеки стали. И вообще ты вся такая уютная с этим животиком!
Замялась, понимая, что ляпнула типичную мужскую ошибку из раздела "ты такая красивая сегодня". Но может Анка поймет ее? Не стала дополнять, что во всю эту картину большие и печальные глаза гриффиндорки не очень вписываются. Удивленно подняла брови. Перепсиховала?
- В смысле у тебя бывают неконтролируемые вспышки ярости? Ты же себе боль причиняешь, это немного... неправильно?
А вот то, что Лёринц обозначил это нормой... кошмар какой. Беременные все такие?
- Может и правильно? Здесь тихо и свежо. А если станет страшно, Лёринц всегда рядом. Хочешь... я могу заночевать по соседству?
Потянулась вперед, осторожно сжимая здоровую руку Анки.
- Всё в порядке, слышишь? Лёринц поговорит с Джоном, а ты выспишься и наберешься сил для завтрашнего дня.
Лёринц. С нежностью улыбнулась мыслям. Кажется ситуация у Анки и Джона не очень хорошая, раз целитель решил лично влезть. А может Анка забывает пить зелья и он просто хочет продублировать? Сделать еще одну голову знающей расписание откупоривания флакончиков? Тихо спросила.
- Как у вас с... Джоном?

[Анка Копош]

Им дают зелья в личное пользование? Не сдержала удивленной мины. И теперь у нее есть целая порция Напитка живой смерти? Стало как-то тревожно. Настройка была ужасной, и результат этой настройки словно немножко возвращал мысли совершенно не на те рельсы.
Кивнула рассеянно, принимая из рук Ники пузырек, и чуть не подавилась на словах про плохие сны. Отставила пустуя склянку на тумбочку и пробормотала:
- У меня сны - как эта настройка. Поэтому теперь буду пить зелья и спать... нормально.
Понимала, что все зельями исправить нельзя, но думать об этом так не хотелось! Глянула на Нику восхищенно.
- Тебе нравится Зельеварение? И ты его понимаешь? Вот прям... прям понимаешь? Здорово!
И Нике хватило прогулки, чтобы проветриться. И мозгов, чтобы осознать, что настройки не переползают в реальность.
- Нет, я вообще думаю, что это не очень в зелье дело. А в голове.
Очередное признание далось неожиданно легко. А может, все дело было в том, как Ника спрашивала ее о ребенке? Ну вот совсем не как человек, которому спрашивать такое - неприятно, или видеть ее беременную неприятно.
- Я не знаю, - ответила честно. - То есть... понимаешь, это так странно! Я никогда ничего подобного не чувствовала. А со временем... этого непонятного и незнакомого все больше и больше. И иногда мне кажется, что в голове просто не хватает места, чтобы понять, что происходит. Но с каждым днем я, кажется, понимаю чуть лучше. И наверное, поэтому... так.
Только когда закончила, сообразила, что все эти объяснения и на объяснения не походили толком. Но большая часть ощущений и правда не поддавалась описанию. Если она скажет, например, что чувствует, как ребенок шевелится там, внутри, это будет совсем не то же самое, что и чувствовать это!
И махнула рукой.
- Это от простуды, наверное. Румянец. Я еще и простудиться успела.
Нахмурилась, закусывая губу. Нет, ее ярость всегда была контролируемая и очень-очень четко направленная. Что изменилось теперь? То, что это и не ярость вовсе?
- Нет, - сказала, наконец, очень серьезно. - Это первый раз так. И больше не будет. Потому что я не хотела причинять себе боль. Я не... сумасшедшая, правда.
Боль - это последнее, что она хотела чувствовать, на самом деле. Не заметила, как сжимает полу халата, комкая ни в чем неповинную ткань. Вздохнула и разжала руку, поднимая на Нику удивленный взгляд. Она и правда это предлагает? Остаться в лазарете просто так, чтобы какой-то Анке было легче? Моргнула. И полезла обниматься, конечно. Потому что никак по-другому накатившие разом эмоции выразить тут было нельзя.
- Спасибо. Но не нужно, правда. Я все равно буду под снотворным, и вообще...
А когда обнимать дальше было бы уже странно, отодвинулась, неловко пожимая плечами и утыкаясь взглядом куда-то в колени.
- С Джоном... Все нормально, кажется. Мы дом выбрали в Хогсмиде. Поженимся. Когда-нибудь скоро, наверное. Он... внимательный. Только, похоже, мистер Месарош думает, что что-то не так. У меня не получилось его переубедить. Но, понимаешь, это же... ну, я сделала все неправильно. И... не знаю, что будет после этого разговора.

[Ника Морган]

Признание Анки грустно улеглось внутри. Тихо заметила, провожая взглядом пустой флакончик на тумбочку.
- Сны, иногда, отражение наших мыслей и беспокойств в течение дня. Бояться смерти близкого человека - нормально, но Анка... все мы... когда-нибудь... И не радоваться жизни теперь в страшном ожидании?
Ободряюще улыбнулась, хотя у самой вновь перед глазами был брат. Тихий, бледный... мертвый. Просто страхи, просто настройка. Хмыкнула в ответ.
- Да, я люблю варить зелья. Но я не сказала бы, что понимаю всё-всё. Иногда получается полностью осознать и варю с первого раза. Бывает, что вроде всё поняла, а по итогу выясняются нюансы... И это так круто! Мне нравится, что этот предмет спокойный снаружи. Не надо бегать, не надо падать на маты. Всё происходит внутри тебя и котле перед тобой. Такое мне по душе.
С живым интересом слушала Анку, совершенно не понимая, но отчего-то приходя в странный восторг. Переспросила.
- Но вот то, что ты чувствуешь, это не больно?
Например, живот растет и кожа должно быть растягивается, как на заклинании раздувания. Да и в целом наверное какая то тяжесть... остановила свои мысли, напоминая себе, что ребенок развивается не в желудке, а значит сравнивать с несварением неправильно... С другой стороны, если бы беременность была ужасным периодом, разве семьи заводили бы больше одного ребёнка? Покачала головой. Вовремя северная Анка решила поймать простуду. Откупорила второй флакончик, протягивая гриффиндорке. Вот так она соблюдает предписания Лёринца. И всё будет хорошо.
Запоздало подумала о третьем варианте. Может Анка побила Джона и поэтому Лёринц пошел с ним разговаривать?... Да, нет, бред это.
Потянулась к Анке, крепко обнимая. Ответила ей в плечо.
- Я не считаю тебя сумасшедшей. Просто...
Поделилась.
- Мне понятна эмоция "распсиховалась - причинила себе боль". Однажды я раскидала книжки, но это не принесло удовлетворения. И я била стол рукой. Это всё от бессилия и очень выматывает. Позволь, я в ответ тоже пообещаю, так не делать. Давай не будем нарушать, хорошо?
Кивнула, принимая ответ и возвращаясь в обычное сидячее положение.
- Если передумаешь или просто захочешь поговорить темной ночью, зови.
Новость о доме и замужестве звучала хорошо. Но характеристика Джона, будущего мужа, "внимательный" не звучала, как нечто семейно-влюбленное. Тем не менее искренне улыбнулась.
- Это же здорово, Анка! Будешь миссис Доу? Или возьмешь двойную фамилию?
А дом...расскажи? Он двухэтажный?
Мистер Месарош... Вздохнула.
- Анка, почему ты винишь себя?

[Анка Копош]

Кивнула чуть нервно, словно проглатывая горький ком. Ника, конечно, права. И ей совсем не нужно знать: эти сны настолько ближе к реальности, что даже думать о них тошно. Есть вещи, Копош, которые ты должна оставлять при себе. Только вот невозможность о них говорить будто бы делала их сильнее и материальнее. И попыталась улыбнуться в ответ:
- Не бегать и не прыгать на маты, и правда, - верные плюсы.
Задумалась вдруг, почему она сама Зельеварение не любит. Была ли для этого какая-то конкретная причина? Не то, чтобы ей прямо хотелось вдруг выяснить. Тем более, когда голова легко забивалась другими мыслями. Мыслями, которые одновременно отзывались теплом и болью. Тепла становилось с каждым днем все больше. И в таким моменты это по-настоящему пугало. Что останется, когда тепло уйдет?
- Нет, не больно, - замотала головой. - Скорее... странно. Я становлюсь... тяжелой?
Так ли это надо описывать? Но ведь и живот пока еще не вырос так сильно, чтобы ее что-то тоже сильно беспокоило? Если верить картинкам в книжке, еще как вырастет. Совсем странно. Где - она, и где эти картинки?
- И потом, я же каждый день специальные зелья пью. Может, они помогают. Наверняка помогают, иначе зачем бы они были нужны, да?
Взяла очередное и выпила. Ну, вот и все? Молодец, Копош. До ночи доживешь.
И посмотрела на Нику в упор. Нет, надо было бы, конечно, осторожно. Но внутри от слов рейвенкловки поднималась странная тревога, и тревога эта не имела никакого отношения ко всей уже живущей внутри.
- Давай, - согласилась решительно. - Давай пообещаем. Никаких избиений столов, стен и прочих предметов. Нам это не нужно, да?
Вздохнула и спросила осторожно с непонятной надеждой в голосе:
- Все уже хорошо, да? У тебя?
"Однажды" звучало как что-то, что уже прошло. Но на самом деле это могло не значить ничего. Вдруг, Нике тоже плохо? Вдруг, есть что-то такое, чего она не может никому сказать, и это сводит ее с ума? А они сидят тут и разговаривают про... дом. Махнула рукой.
- Двухэтажный, нормальный, светлый, на приличной улице. По сравнению с остальными - так и вообще сказочный. Чего тут рассказывать, ты и сама увидишь. Придешь же в гости? - улыбнулась на этот раз почти без усилия. - А фамилия... Я останусь Копош.
Интересно, получилось это сказать так... ну, вот будто бы оно и не значит ничего на самом деле? Или Ника сейчас тоже сообщит, что так делать нельзя, на работу такую Анку не возьмут, будут считать незамужней, а ребенка - хуже, чем сиротой?
На последний вопрос ответить было очень, очень легко.
- Потому что я беременна. И единственная моя задача - быть беременной, пить зелья и ждать. Очень же просто? А я... Я не справилась. Я могла навредить ребенку, и совсем не думала об этом. Даже не понимала, что делаю. И, конечно, Джон должен о таком знать.
Закусила губу. Вот сейчас ей бы очень пригодилась стена, отсутствие обезболивающих и всяких обещаний.
- Только теперь его как бы... вызвали, понимаешь? Я не справилась, и его дергают, отрывают от дел, и будут разговаривать... Я даже не знаю, как! Из-за меня.
В какой момент она стала такой слабой? И слабости этой внутри плескалось такое огромное количество, что возникал другой вопрос. А была ли она когда-нибудь не слабой? Возможно, и не была? Стоило в ее жизнь явиться чему-то серьезному, и она... спасовала сама перед собой же. Разве может быть хоть кому-нибудь на свете приятно связывать свою жизнь с таким вот человеком?

[Ника Морган]

Молча разглядывала Анку. Проблемы со сном очень ослабляют, а Анке так вообще нельзя испытывать лишний стресс. Может это всё на фоне беременности? Будущее пугает, а Анка через несколько месяцев станет матерью. Свой ребенок это не тоже самое, что ребенок на факультете, которым ты руководишь. Нике вот было очень страшно принимать факультет. А родить ребёнка это же на три, нет, на сто голов выше по сложности и ответственности. Наверное. Кивнула, выныривая из размышлений.
- Еще не тонуть на мелководье. В котором "мелководье" есть только в названии. Защищаться, конечно, полезно. А создание патронуса - счастье в чистом виде. Но зелья мне оказались ближе.
Озадаченно похлопала глазами.
- Это наверное логично, да? В тебе растет человек и добавляет свой вес.
Главное, что это не больно. А может зелья и это нивелируют? Радостно сжала ладонь в кулак и показала Анке.
- Как думаешь он уже такого размера или больше? И у него наверное микроскопическое сердечко. Представляешь, оно уже бьется! Или... Нет?
Анка же читала правильные книги? Ника вот только в общих чертах знала. Из энциклопедии, в которой на пятнадцатой странице начинались рассказы про динозавров.
Согласилась и стало даже легче. Вдвоем эффективнее выполняются обещания. Чувствуешь ответственность что ли...
- Совершенно точно не нужно. Ни стены, ни книги... Нам нужны целые руки.
На секунду зависла, услышав вопрос Анки и пытаясь состыковать его со всем бардаком, творящимся вокруг. Кивнула.
- Да.
И еще раз кивнула, вспоминая тот день в башне и кидание книг в Месароша.
- Да, всё хорошо. Это был один из тех дней, когда я была способна взорваться быстрее, чем дослушать. Мне до сих пор стыдно за выпущенные эмоции, но вопрос закрылся благополучно.
А как еще закрывать вопрос о бордельных девках, к которым умудрилось занести целителя? Но это точно не та история, которую хотелось рассказывать в подробностях кому-то. И тем более Анке! Там был Доу. И... О.... Да ладно... Может Месарош пошел к нему обсуждать вот это всё? Но раз они с Анкой женятся, значит всё это тоже в прошлом? И значит имеет оно ровно тот смысл, которым мы сами наделяем. И этот вопрос лучше не наделять смыслом вообще.
А вот обсуждать дом было очень приятно. Уже представила уютный и чистенький домик. С синей крышей! И с небольшим прудом у дома. Там могут жить гуппи. Счастливо улыбнулась.
- Да! И принесу пирог к новоселью. Анка, спасибо!
Улыбка было совершенно неудержима. А воображение дорисовывало малыша, увлеченно жующего малину, сорванную с ближайшего куста. И может там Анка сможет спать без зелья? Одобрила.
- Красивый выбор. Тебе не нравится, как звучит фамилия Доу или просто какие-то свои заморочки? На островах, к примеру, женщина может отказаться от фамилии. Моя мама до замужества была просто Айоланой.
Смутилась, но всё же добавила.
- А я хочу фамилию Лёринца. Мне кажется это очень символичным. И она так красиво звучит!
Прошептала.
- Ме-са-рош. Как песок сквозь пальцы, да?
Логику Анки не поняла. Совсем. Совершенно.
- Ты беременная, а не безнадежно больная, чтобы быть нацеленной на одно - выздоровление иначе... иначе. Зачем ставить задачи? Твое положение, как по мне, должно научить большей разумности при подходе к той или иной ситуации. Думать о себе в первую очередь, ведь от твоего благополучия зависит здоровье и жизнь малыша. Но не принимай это как рамки, которые мешают тебе жить сейчас. Принимай, как возможность почувствовать знакомый мир по-другому?
Вздохнула, пытаясь сформулировать мысль и, кажется наконец понимая, зачем пошел Месарош к Доу.
- Анка, мы же говорим об отце ребенка, твоем будущем муже и главе семьи. Всё, что касается тебя и ребёнка, касается в равной степени и его. Не из-за тебя, а о тебе. Вы оба учитесь новой заботе друг о друге. Это не тоже самое, что забота о парне или девушке с факультета.
Замолчала, вспоминая похожие слова из уст Лёринца.

[Анка Копош]

Тонуть? Поежилась. Как же хорошо, что ей пока на такую практику нельзя. Однажды, конечно, придется сдавать. Но когда-нибудь потом. Одного утопления ей на семестр, пожалуй, хватит.
И смутилась. Логично. Отлично. Великолепная тупость.
- Бьется, да, - вышло как-то напряженно. - Он совсем-совсем живой. Я его прямо... чувствую.
Вдохнула поглубже, словно выталкивая воздухом подползающий страх. Нет. Нельзя. И Ника говорит не об этом. Вон, как глаза блестят, улыбается. Она и правда рада. Рада, что у нее, Анки, в животе ребенок. Улыбнулась и моргнула, отводя взгляд.
- Спасибо, - сказала тихо. - Что ты... вот так.
Она же поймет? А если и не поймет, все равно. Даже если сказать десять тысяч раз "спасибо", не получится сказать нужное.
А потом просто ждала какое-то время, потому что Ника явно собиралась с мыслями. Тревога шевельнулась острее, а потом пропала с таким явным облегчением, что даже голова немного закружилась.
- Я рада, - сказала просто. - Но, кажется, эмоции лучше выпускать. Они же никуда не деваются, если остаются внутри. Так что... Хорошо, что ты в порядке.
На обещание пирога оставалось только радостно кивать. Так даже почти можно не думать о новоселье. Какая разница, что за повод, если ты гостям рад? А дальше надо было махнуть рукой, сослаться на семейные заморочки и закрыть эту тему, конечно. Открыла уже рот, но сказала вдруг:
- Когда Джон сказал, что мы поженимся, я хотела быть Доу, не потому, что это красиво или не красиво, а потому что... Хотела. А потом... Передумала. Но это ничего, мне нравится быть Копош.
Вот, так - правильно. Даже чувство легкости какой-то появилось. Наверное, оно и толкнуло говорить дальше.
- Знаешь, вы очень красивая пара. Такая... Вот как хочется себе представлять. И мистер Месарош... - понизила голос до совсем еле слышного шепота, - твой Лёринц, он... Хороший. Я думала об этом... по-человечески, знаешь? И очень за тебя рада.
Улыбнулась быстро. Даже очень быстро, потому что потом пришлось мотать головой и кивать согласно - тут же.
- Я знаю, что не больна, я хотела сказать, что, понимаешь, от меня не требуется вот вообще ничего особенного или сложного. Но даже в самых простых вещах я так сильно... ошибаюсь.
И отвела взгляд в конце концов. Объяснять ширме получилось как-то легче, чем Нике.
- Вот в этом-то все и дело. Как я могу позаботиться о нем сейчас? Только не тревожить больше, чем необходимо. Не нагружать глупостями и не портить ему репутацию... собой.
Чтобы, например, целитель не думал, что Джон делает что-то... недостаточно для того, чтобы она была в порядке. Потому что это она делает недостаточно. Потому что теперь люди так и будут делать: связывать их друг с другом. Постоянно.
Потерла глаза свободной рукой. Она словно вернулась домой. Там, где была не только она одна, Копош, которая может делать все, что угодно, и никто, кроме нее, от этого не пострадает. Там, где по ее поступкам, конечно, судили о семье. Там были долгие разговоры в отцовском кабинете, там было постоянное разочарование в глазах матери, там... Был мир, от которого она скрывалась в волшебной школе. А теперь это все не просто вернулось, но будто бы утроилось. Это замужество загоняло ее в клетку с очень толстыми прутьями, и клетка вдруг оказалась без замка.
Не замужество, Копош. Ты сама. Сама себя туда посадила, закрыла и вот-вот выбросишь ключ.

[Ника Морган]

Что-то неуловимо было не так... Может она сказала лишнее Анке, и та расстроилась? Кажется ей действительно тяжело легло на душу зелье. Решила радоваться сейчас за них обоих. Ведь это настоящая магия! Они общаются вдвоем, но их трое. Интересно он слышит голос Анки?
- Бьется! Он спокойный? Мама рассказывала, что Джаред ей в свое время не давал покоя. Это мой брат, да.
Пояснила последнее, не оставляя упрямые попытки порадовать Анку. А дальше... замерла. Это тихое спасибо громко гремело внутри, заставляя сердце биться сильнее и быстрее. Так же тихо ответила, глядя на Анку и пытаясь поймать её взгляд.
- Друзья для того и нужны ведь? Быть рядом и сумрачным вечером, и в теплый солнечный день. Как считаешь?
Повела плечом, все еще неуверенная, что вот так выпускать эмоции было лучшей и разумной идеей. Заметила.
- Они съедают внутри все, если не находят выход и не могут погаснуть. Но лучше их выпускать каким-нибудь другим, безопасным путем.
Тепло улыбнулась. Да, она в порядке. Относительно того вопроса так точно.
- Спасибо.
Свой дом - это очень замечательно. В школе слишком мало мест, где ты забываешься. Одно они нашли с Лёринцем, но что если таких мест еще от силы...пара? И Анка была совершенно не против пирога на новоселье! Возникла безумная идея подбить Амайю на совместно связанный плед... Эта девчушка легкая на подъем, а уж столько свитеров свяжет только неленивый.
Отметила.
- Это твое решение. Получается у тебя поменяется только мисс на миссис? Необычно.
Удивительно, как года четыре назад узнала, что Льюилл собирается замуж. Тогда это показалось чем-то странным... вроде зачем оно тебе. А сегодня уже не удивляется. Анка, Джон, Дженни, мистер Нортон... Кажется эта любовная лихорадка захватывала школу, а может время пришло. У каждого в свое время и оно вот так совпало... Расплылась в улыбке. Сколько бы себя не убеждала, но слова Дженни болезненной занозой сидели в груди, а Анка... вытаскивала её. Легче. Такими простыми словами, но тихо и искренне. Легче.
- Лёринц он... славный, да. Причем он сам по себе такой. Не потому что целитель. Но я не могу дать незаинтересованное мнение. Со стороны, так сказать. Спасибо, Анка.
Тихо рассмеялась, вовремя вспомная, что они в лазарете и лучше не шуметь.
Дальше пришлось стать серьезной. Острые слова. Ошибки. Репутация. Тревожить. Тихо ответила, вновь потянувшись вперед, чтобы обнять своими ладонями здоровую ладонь грифиндорки.
- Ошибка в том, что ты чувствуешь и искренне переживаешь? Испытываешь эмоции? Я... я не понимаю Анка, объясни мне, пожалуйста?
Чем Анка могла портить репутацию тоже не понимала. Почему тревожить? Была уверена, что Лёринц наоборот заругает ее, Нику, если она промолчит и не поделится волнениями... Как-то не укладывалось в голове.

[Анка Копош]

Подняла удивленный взгляд, осознавая, что вот оно, полностью правильное чувство. Ей напоминал об этом целитель при каждом посещении лазарета, но за его пределами... Там, в школе, не получалось думать о собственной беременности без оговорок, без мыслей о неприятии, непонимании, неловкости или... ненужности. А сейчас здесь, с Никой, можно было просто поболтать об этом так, словно беременность - это не просто самая нормальная штука в мире, но еще и радостная штука. Можно улыбнуться до ушей, погладить живот, не скрываясь, и сказать:
- Наверное, для этого он еще слишком маленький? А потом, представляешь, вырастет в кого-то большого? Как твой брат, я помню, ага. И будет смущать всяких Хелей во всяких деревнях...
В горле будто шарик с раскаленным воздухом лопнул. Ух, как далеко! Как далеко она заглянула. И как живо вдруг это все представилось. А мир не перевернулся с ног на голову, сердце не остановилось, Ника по-прежнему сидела напротив нее и говорила ей что-то важное. Потянулась и крепко сжала ее ладонь своей.
- Да. Для этого и нужны друзья. И темной-темной ночью, если совсем... все. Но такого мы, конечно, не допустим.
Отпустила руку, задумчиво глядя на сидящую рядом девушку. Как это у нее получается? Не задавать вопросов, слушать, а говорить как-то так... Так... Что ты сразу чувствуешь себя на месте. Успевай только улыбаться и кивать.
Конечно, принимая решения, она, Анка, не ждала, что кто-то их одобрит. Или даже поймет. Словно всегда нужно быть готовым к бою. Отстоять, защитить, а иногда - и вырвать себе право просто решать самой. Но с Никой этого было совсем не нужно. Ника ничего не оспаривала, а просто... Принимала?
Ну, почти ничего.
Посмотрела на свою руку в руках у Ники и правда попыталась объяснить. Хотя и не хотелось. Радостной она ей нравилась гораздо больше, чем серьезной.
- Дело не в том, что я чувствую. А в том, что делаю. Правда, у меня это всегда так сильно связано, что... Теперь, когда надо, чтобы было отдельно, почти ничего не выходит. Но я научусь. Должна научиться.
У Джона же выходит любить Стефани, а жениться на ней. Потому что есть вещи, которые не делать - нельзя. Но этот аргумент сейчас, конечно, не используешь. И попробовала другой:
- Хотя бы потому, что сейчас чувств слишком много, они слишком разные, иногда их так много, что я совсем перестаю понимать, что со мной происходит. И остается только делать то, что правильно делать.
Ну, вот. Уже гораздо лучше и яснее. Заглянула Нике в глаза. Яснее же?
- И вот, я сделала кое-что очень и очень неправильно, - кивнула на забинтованную руку. - Вот она - ошибка. И сразу проблемы. Мистеру Месарошу больше работы, Джону... беспокойства. Тебе вот приходится меня слушать...
И тут же вскинулась, заверяя:
- Я тебе очень благодарна и не хочу сказать, что ты... То есть, если бы тебе нужно было поговорить о чем-то таком, о чем угодно, просто вот нужно, я бы с радостью тебя выслушала и не считала это чем-то тяжелым, наоборот, просто...
Бросила косой взгляд на просвет между ширмами, будто там мог кто-то стоять и слушать. И слышать то, чего не следовало говорить. Но эти мысли слишком долго варились в ней, слишком сильно давили, слишком жгли язык.
- Я бы делала это со всем желанием по своей воле. Ты делаешь это по своей воле. Мистер Месарош не выглядит как человек, который не любит свою работу, и очень помогает мне, гораздо больше, чем должен, я же понимаю. И тоже по собственному желанию...
С каждым словом голос будто затухал. Решительно втянула новую порцию воздуха шумно сквозь зубы и медленно и четко выговорила:
- А Джон со мной и по своей воле, и нет. Понимаешь? Он просто поступает правильно. И я должна поступать правильно тоже. Чтобы не делать все сложнее. А я делаю. Потому что... слишком много чувствую.
Кажется, еще чуть-чуть, и она станет мастером выражения горьких мыслей так, что со стороны они даже не выглядят невыносимыми.

[Ника Морган]

Пожала плечами, не переставая улыбаться. Легко представила Анку с малышом на руках. И эта мысль была такой теплой и нежной!
- Я не знаю. Думаешь, ему пока лень вертеться?
Как он там вообше внутри живет? У суперпуперного заклинания Лёринца наверное есть все данные. Спросила.
- Уже известно примерное время, когда вы встретитесь с ним?
Рассмеялась на упоминание Хогсмида и брата. Конечно то, что он расстроил Хель - это плохо. Но зато как она была решительна со своим "режь!". Призналась Анке.
- Я отчего-то представляю его как Джона... В смысле очень на него похожим.
Посмотрела на Анку в упор.
- Не допустим и вовремя напишем записку.
Не раз убеждалась, что вовремя подоспевшая поддержка вытаскивала из оочень глубоких пучин расстройств и переживаний. Молча слушала Анку, пытаясь понять. Вопрос чем думать и куда идти всегда был сложным. Вот в одной ситуации за всего тебя думает голова, а в другой страхи принимают решения, а в третьей... эмоции, взрыв...и сердцем чувствуешь, что так правильно.
Спросила, когда Анка прервалась.
- Но как решать, что правильно? Это какое-то общепринятое правильно? Или то, как поступает большинство вокруг? Правильно то, что приводит к собственному благополучию и благополучию дорогих тебе людей. А остальное разве важно?
Вот больная рука это и правда не относилось к благополучию. Но это же не ошибка, это... Светло улыбнулась, качая головой.
- Никогда не говори так. Больная рука это больная рука, как следствие твоих выплеснутых эмоций. Ты... не считай себя лишней или кому-то тяжелой... Или.. создающей проблемы. Мне хорошо рядом с тобой. Говорить о серьезном, о печальном, о радостном, резать косы Хель, есть странные бутерброды... Анка, мне правда хорошо. Лёринц... я уверена, он прекрасно понимает, что мог бы просто подлатать тебя, убедиться, что в остальном все в порядке, и уйти делать дела.
Прервалась, пытаясь сформулировать свою большую мысль.
- Ты не одна.
Переместила руки на покрывало. Правильно - это не бросить девушку, которая беременна от тебя? Но хуже может быть только вот эта правильность. Проглотила вопрос, неуверенная, что Анке стоит об этом думать лишний раз... особенно, если и правда всё... без любви. Она просто снова не может уложить в своем мире и своей голове... Но разве эта систематизация ей нужнее, чем спокойное состояние подруги? Нет, конечно. Поэтому ободряюще улыбнулась и спросила.
- Снотворное ты же будешь на ночь пить? Или больше двенадцати часов сна сделают тебя счастливой? Могу принести что-то для досуга? Пирожки? Книги? Краски? Лекции по зельеварению?

[Анка Копош]

Мысль о вертящимся внутри человеке сама по себе была какой-то сложной и тоже вертящейся. Но у Ники так легко выходило об этом говорить!
- Не знаю, - улыбнулась. - Может, он просто спокойный сам по себе.
Кивнула медленно. Известно. Она посчитала. Нетрудно посчитать от Рождества, на самом деле. Сердце разом стало тяжелым. Оказалось, думать об этом - одна из вещей, от которых плохо. Живой ребенок сейчас - хорошо. Несуществующий взрослый человек, которым он станет - только слегка тревожно. Но представлять себе их встречу, о которой говорила Ника, и думать о том, чем эта встреча практически наверняка закончится...
- Осенью, - выговорила глухим голосом. - В конце сентября.
И кивнула снова, сознавая, что, да, незнакомый взрослый парень из ее неожиданной фантазии действительно имел очень много с Джоном общих черт.
- Чудесно будет, если так.
Пробормотала, улыбаясь грустно. Хотелось взвыть. Прямо в голос: громко и отчаянно.
Ответила Нике таким же решительным и прямым взглядом. Снова кивнула, потому что, очевидно, только кивать сейчас и способна. Пришлось молчать - наверное, гораздо дольше, чем это умещалось бы в рамки приличий. Зато смогла восстановить дыхание, откопать где-то там внутри нормальный голос, а в голове - правильные мысли.
- Не похоже, чтобы я думала о каком-то общепринятом правильно, - усмехнулась краем рта. - Просто благополучие, оно разное бывает. И пути к этому благополучию - тоже.
Иногда максимальное благополучие - когда все нужные люди просто... живые.
Повертела руку так и этак. Рука заживет к утру, это ясно. И хотя столько доброты в свой адрес никак не могла уложить в голове, оставалось только сказать в очередной раз:
- Спасибо. Мне очень сильно повезло.
Ну, и пусть, она не понимает, почему. Пусть даже чувствует как-то... не так. Сейчас выедающее одиночество и правда притупилось. Погладила Нику по руке, сама не понимая, что хочет этим сказать. Ее снова захлестнула волна не укладывающихся нормально чувств. Пусть. Наплевать.
А когда Ника тактично тему ее расчудесных отношений продолжать не стала, рассмеялась тихо, больше от облегчения, конечно.
- Веселое чтение! - покачала головой. - Спасибо, но не стоит. Я и правда совсем скоро спать, а завтра - уже в башню.
Ее ведь отпустят? Она же будет себя очень хорошо вести. Не поддастся желанию окопаться в лазарете на месяц-другой, упорно игнорируя весь остальной мир.

[Ника Морган]

Пожалуй, так и есть. Хорошо, что спокойный? Мама отзывалась о Джареде, как о ворочающемся медвежонке. Как же это удивительно! Но почти сразу теплая доброта внутри затихла. Ника снова что-то не то сказала? Отозвалась.
- Замечательная пора. Сезон клюквы!
Разумеется замечательная, ведь она сама же и родилась в конце сентября. Попылась подбодрить.
- Всё будет хорошо, слышишь? Скоро потеплеет и можно будет ходить на пикники. Может Сладкое Королевство откроется снова. Представь только, как можно будет объедаться мармеладом! Яблочным... банановым. Ты какой любишь? Или мятные шипучками с шоколадной начинкой.
Ох. И правда захотелось сладостей. Они всегда повышают настроение.
- Да и черт с этим общепринятым. Всегда найдутся те, кто осудят.
Махнула рукой, будто за ширмой стояли те самые осуждающие личности.
- Прожить жизнь правильно и прожить жизнь счастливо... Хорошо, если пути совпадут...
Старательно не думала о том разговоре в башне, но слова гриффиндорки возвращали туда снова и снова. Улыбнулась ласковому жесту.
- Если передумаешь - дай знать. И о вечере тоже.
Сейчас тоже хотелось выпить зелье и лечь спать. Но послеобеденные лекции никто не отменял.

[Анка Копош]

Слова о клюкве вдруг взяли и будто щелкнули по лбу. Кислый вкус угнездился на кончике языка, а губы сами собой растянулись в улыбку.
- Все будет хорошо, - повторила эхом за Никой, и ужасно захотела в это поверить. - Все будет просто замечательно. Лимонный люблю!
И рассмеялась, вспомнив кухонную историю. Тяга к лимонам и отвращение к чаю с тех пор только укрепились, впрочем.
- Обязательно, да.
И кивнула для верности. Главное - не пропадать. И делать что-то хорошее, думать о чем-то, что радует. Объестся мармеладом, организовать, наконец уже, их запланированный пикник. Болтать о поцелуях, смущая Хель. А об остальном - потом подумает, без Ники. Хватит уже тревоги, слез и страхов. Слабость сдалась и отступила. Может, выпитые зелья помогли, но почему-то казалось, что Ника помогла не меньше. Обняла ее снова: коротко и крепко.
- Спасибо. За сумку, разговор и... вообще.

[Ника Морган]

До осени им и правда жить и жить! Впереди длинное лето. Можно столько всего успеть сделать. Или натворить. Отвыкла думать настолько далеко. Последние месяцы вынуждали жить здесь и сейчас, потому что "потом" может просто не наступить. Но сегодня, рядом с Анкой, очень хотела верить в теплое и счастливое лето. А осенью... поглядим, как наступит.
Хлопнула в ладоши, забывая, что вокруг них ширма и лазарет.
- Значит тебе лимонные, а мне яблочные.
Сладости, глинтвейн гриффиндорский, облепиховый чай с Рейвенкло...
Крепко обняла Анку в ответ.
- Совершенно не за что и... спасибо, что забыла сумку в аудитории.
Подмигнула, поднимаясь с кровати и закидывая на плечо свою сумку. Пожелала гриффиндорке.
- Хороших снов тебе. Зови, если что.
На этой славной и доброй ноте выскользнула за ширму и вышла из лазарета. Тааак, что там по расписанию? Трансфигурация?

[Анка Копош]

После ухода Ники сидела на кровати какое-то время, словно движение могло разрушить с таким трудом пойманное тепло и спокойствие. Но бесконечно так сидеть было нельзя. Бросила взгляд на сумку. Можно было вытащить тетрадь и заняться чем-нибудь полезным, накатать эссе по Заклинаниям, например.
Нет. Решительно отодвинула эту идею и сумку-рюкзак тоже отодвинула поближе к тумбочке. А сама скинула тапки, забираясь на койку. Сидеть не сиделось. Лежалось тоже не очень. Несколько раз обернулась то на один бок, то на другой, пока не поняла, чего не хватает. Вытащила из-под головы подушку и прижала к груди, обнимая. Ну, вот так - гораздо лучше. Можно было бы встать и стащить ещё одну с соседней койки, но ничего такого не хотелось. Тепло внутри дрожало и будто бы шло волнами. Хоть бы оно осталось чуть дольше!
Мысли текли вяло, все больше закольцовываясь. Интересно, а сколько прошло от заветного часа?

[Лёринц Месарош]

Развернулся уже в дверях.
- Она поранилась, но по большей части - я бы хотел посмотреть на ее состояние в течение более длительного времени, поэтому сегодняшнюю ночь она проведет здесь. Надеюсь, что только ночь.
Криво улыбнулся.
- Беременность не болезнь, мистер Доу. То, что вы называете "эмоциональностью" - проявление того, что организм Анки сейчас сражается не только за здорового ребенка, но и за самого себя. Эмоциональность, если вам так удобнее, можно тоже говорить, впрочем.
Пожал плечами.
- Я не запрещаю вам находиться рядом с ней, мистер Доу. Но, как я уже говорил, на данный момент вы не оказываете ей должной поддержки.
И все же объяснил.
- Если же вы проводите с Анкой много времени, то у меня для вас плохая новость. Магия учитывает вовсе не только внешнее проявление внимания. Для магии важны намерения и желания. Так что...
Даже прикрыл дверь.
- Если вы не хотите этого ребенка, если он вам не нужен - лучше просто и не быть рядом с Анкой, мистер Доу. И уж тем более ваше промедление со свадьбой в этой ситуации весьма уместно. Не мешайте ей одной делать то, в чем должны участвовать двое, мистер Доу. Ребенок-сквиб - это страшно, поверьте мне.
Посмотрел пристально, прежде чем сказать совсем тихо.
- Но сейчас - вполне уместный момент, чтобы определиться со своими решениями и ответственностью. Вы же не мальчик и не подросток, мистер Доу. Вы - взрослый мужчина, у которого есть работа, есть, как я понимаю, дом. Вероятно, будет семья. Нельзя быть взрослым во всем, но цепляться за инфантильность в отношениях. Сейчас у этого слишком дорогая цена. И платить за вас будут Анка и ее сын. Ее, мистер Доу. Хотите, чтобы он был и вашим? Ну так делайте что-то.
Распахнул дверь, заходя в лазарет не в самых радужных чувствах. Но Анка, которая дремала, свернувшись клубочком, вызывала сейчас жалость и желание помочь. Хотя бы попытаться... Хотя бы раз.
Направился к ее кровати, намеренно громко ступая.
- Анка, пора просыпаться. Только не говорите, что уже выпили все зелья, я не поверю.
И усмехнулся, наблюдая рядок флакончиков на тумбочке.
- Мистер Доу решил, что хочет навестить вас.
Как лучше объявить об этом - он и не знал. Потому что... ну Доу хотя бы не ушел. Не все потеряно?

[Джон Доу]

Сцепил зубы. Да что ж этот мужик позволяет себе вообще! Какого дементора его отчитывают, будто ребенка!
- Мистер Месарош - попытался ответить очень ровно, сдерживаясь - если бы я не хотел этого ребенка, я бы не делал Анке предложения. И я, честно говоря, не понимаю, что вы имеете в виду. Если я не прихожу в восторг от мысли о ребенке, то мне лучше не находиться рядом с Анкой, не жениться на ней и вообще оставить ее одну? Без поддержки?
Добавил, глядя в пол:
- Ребенок-сквиб - это лучше, чем мертвый ребенок. Сэр. Вы просто не понимаете, о чем говорите. Вы ничего не знаете о нашей ситуации. Вы не знаете, что мы...
Оборвал себя.
- Я все еще не понял, что вы называете "инфантильностью в отношениях". Мою готовность жениться? Мое желание сделать все правильно и привести семью не в общежитие в Гриффиндоре, а в свой дом? Знаете, сэр, учитывая, что вы в вашем возрасте до сих пор не женаты...
Выдержал многозначительную паузу.
И замолчал, глядя на спящую Анку. "Хочет навестить". Отличная формулировка.
Жаль, что целителям нельзя набить морду.

[Лёринц Месарош]

Оглянулся, молча выслушивая Доу.
- Славно, если все так, как вы говорите, мистер Доу.
И не удержался от шпильки, потому что прекрасно помнил трактир и реплики юноши там, в алкогольном дурмане.
- Ох не вам кивать на мой семейный статус.
Когда Анка совершенно явно заворочалась, просыпаясь, выпрямился и отошел от кровати. Вполне нейтрально сказал лишь.
- Я буду рад ошибиться, мистер Доу.
После чего направился за свой стол, оставляя часть ширм чуть сдвинутыми, чтобы иметь возможность следить, если что-то пойдет не так или Анке станет плохо. Доверия эта ситуация у него особо не вызывала.
Перебирать бумажки в этот раз получалось без энтузиазма и внимания.