Подоконник в Холле

[Лайв Хогвартс]

Портал в прошлое

[Леви Коэн]

Леви удивленно посмотрел на Лулу. Ему не послышалось? Что это на нее нашло такое?
-Хорошо, - в миг ободрившись, согласился он со словами девочки, - хорошо ты это с веревкой придумала, да. Можно же сделать лассо! - восторженно воскликнул мальчишка, - Будем как настоящие ковбои! Правда, я никогда не пользовался лассо. Но судя по мультикам и кино, там ничего сложного... Хотя, наверное с камнем попроще выйдет, - заключил он, откидывая идею с игрой в ковбоев.
Нахмурившись, мальчишка стал усиленно размышлять, как бы им поступить. Конечно же, размышлять вслух. Уж в чем, а в метании камней на запрещенные территории он имел не малый опыт. Пусть Лулу мотает на ус, что он тоже не лыком шит:
-Чтобы удачно запутать часы, нужно подумать, как лучше кидать камень, - Леви пытался вспомнить их внешний вид, -точно! У них же были эти странные обручи. Если камень попадет прямо между обручем и часами, то отлично зацепится. Значит нужен какой нибудь плоский камень, или маленький, но тяжелый, чтобы пролез хорошо, и веревка, которая будет легче камня. Ой, точно, - опомнился он и снова обратился к первокурснице, - а где мы собственно достанем веревку?

[Лулу Мэй]

Лулу задумалась? Где в учебных заведениях хранятся веревки? Должен быть какой-то чулан что-ли. Есть во внутреннем дворе чулан для мётел, но веревок она там не видела. Вслух сказала:
- Наверное, можно пойти в конюшни, где держат грифонов. Или к хранителю ключей? У него можно попросить веревку, ну или... взять на время, а потом вернуть...

Потом покрутила пальцем выбившийся локон:
- Или можно найти слизеринца и попросить материализовать веревку. Они это умеют. Лучше кого-то постарше, чтоб точно веревку и покрепче... Как ты думаешь?

[Леви Коэн]

Леви понравились первый и последний варианты. Первый потому что: "Вау, тут действительно существуют грифоны?! Прямо как в мифах древней Греции да?". Второй же, потому что Леви за все свое прибывание в Хогвартсе еще не встретил ни одного слизеринца. Вау, тут действительно существуют слизеринцы? Пытаясь подавить возбуждение, мальчишка решил, что все же стоит подумать и выбрать лучший вариант, а не как всегда тыкать наобум:
-Я даже не знаю что лучше, но... если мы пойдем к старшим или к хранителю ключей, они могут начать спрашивать, зачем нам это. И скорее всего идея разбрасывать камни в большом зале мало кому придется по вкусу, - почесав затылок, заметил он, - обычно взрослые - это ужасные зануды! Тогда нужно придумать убедительную легенду, зачем нам веревка. Ну или можно пойти к грифонам . Они же не разговаривают, да?

[Лулу Мэй]

Лулу сморщила нос и довольно засмеялась:
- Ага, ты все-таки признаёшь, что кидать камни в большом зале - это озорство? И понимаешь, что нас скорее всего накажут за это?

Потом задумалась:
- Первый, кого я тут встретила - был слизеринец. Он был веселый, его звали старший ученик Герарт Райнс. Но в последний раз, когда мы виделись, он был... не совсем живой... Вернее, не совсем он... Даже совсем не он... Короче говоря, в Хогвардсе не всё так безопасно, как кажется... Где он сейчас - не знаю. Но уверена, что можно найти других слизеринцев, если они все не свалили на свадьбу. С этой свадьбой все с ума посходили. Никого в замке нет, если бы на нас решили сейчас напасть, то наверняка взяли бы нас голыми руками..

Лулу не представляла, кто может на них напасть, но было приятно видеть, широко раскрытые глаза Леви.

- Насчет грифонов, я не уверена как с ними надо обращаться. Вроде бы они могут клюнуть или еще чего похуже... А вот хранителя ключей, наверное, можно спросить про часы. Кто-то же их заводит? И должен же у кого=то быть ключ для этого?

[Леви Коэн]

Леви хитро посмотрел на собеседницу и улыбнулся:
-Ну конечно это озорство. Озорство во имя науки! - деловито подняв палец воскликнул он, а потом усмехнулся, - да брось ты., разве это жизнь, если тебя ни разу к директору не вызывали?
Размышления Лулу про старших, и про Хогвартс, и про свадьбу только еще больше запутали неофита:
-Что стало с тем студентом? Он превратился в зомби? У вас здесь за плохие оценки в зомби превращают? - немного испугано спросил Леви. Его такая перспектива совсем не устраивала, - и в каком плане у вас тут не безопасно? Напасть на школу? А у вас тут администрация в курсе, что нападения на школу это не нормально. От слова совсем!
Да уж, Хогвартс казался ему все страннее и страннее. Как и весь волшебный мир.
-А кто этот ваш хранитель? Ты его раньше уже видела? Он типа охранника, да? - практически с полной уверенностью спросил Леви. В любом случае в его старой школе все ключи хранились именно у охранника.

[Лулу Мэй]

К директору Лулу ни разу не вызывали. И она испугалась, что пропустила нечто важное в жизни. Может, именно так и надо познакомиться с директором? Надо будет об этом подумать на досуге.

Потом она сказала страшным голосом:
- Возможно, того студента наказали за озорство. Может, он хотел камнями кидаться, кто знает? Надо будет спросить у других слизеринцев что с ним случилось.

Самого хранителя Лулу никогда не видела, только слышала о нем. Но ей не хотелось показывать неофиту, что она чего-то не знает в Хогвартсе.
- Нет, хранитель - не охранник. Он немного садовник, немного завхоз, ну и всё такое. Ну что, пойдем найдем его? У тебя ведь есть карта Хогвартса?

[Леви Коэн]

-О нет! - наигранно испуганно воскликнул Леви, - тогда нам лучше не попадаться никому на глаза. Хотя я почти уверен, что кидаться камнями - это только моя гениальная идея и ничья больше! Запатентую её, когда вырасту! - гордо добавил он, ударив себя кулаком в грудь и рассмеялся. Напряжение немного спало, хотя в душе Леви все еще был очень заинтересован в том, чтобы выяснить, кто это такой может нападать на школу.
-Хранитель ключей... Как ты думаешь, у ключей тоже есть свой факультет, или только хранитель? - шутливо спросил он у Лулу, доставая карту из кармана.
Немного отряхнув её от крошек, Леви развернул пергамент и устремил свой взор на поиски хижины лесника. Но через пару мгновений сдался и протянул карту своей спутнице:
-Ты же поступила на факультет умников, вот ты нас и веди, - распорядился мальчишка, - а то от всех этих символов и обозначений у меня скоро голова кругом пойдет!

[Лулу Мэй]

Лулу взяла карту.
- Так, нам нужно проийти мимо тыквенных грядок. мимо конюшен и выйти к домику хранителя. Кажется, нам сюда, она ткнула пальцем в карту:
viewtopic.php?f=28&t=48

[Леви Коэн]

Делая вид, что понимает все, что объясняет ему Лулу, Леви утвердительно кивал, скукурузив умное выражение лица.
-Хорошо. Понял. Ну, тогда пойдем уже!
И вместе с девочкой они отправился в путь.

[Ника Морган]

Из кухни сразу направилась в холл. Вдруг Лёринц раньше закончит воспитательную беседу с Подсолнухом? Они могли бы подольше погулять... Правда сегодня им предстоит проделать достаточно длинный путь.
У одной из колонн опустила рюкзак с провизией на пол, а сама присела, перевязывая шнуровку кроссовок. За утренними сборами волнение отошло на второй план. И сейчас вернулось с новой силой. Поднялась, расправляя свитер и замечая ровно по курсу Месароша. Улыбнулась целителю.
- Милый...
Поинтересовалась, сдерживая себя и сохраняя расстояние
- Успел все дела сделать?

[Лёринц Месарош]

Экипировка Ники даже издалека успокаивала, сразу же показывая, что его невеста определенно смыслит в подобного вида развлечениях.
- Еще раз здравствуй, Ника.
Наклонился, чтобы коротко... почти коротко поцеловать ее. Потому что ну нет же рядом никого, а он вполне имеет на это право.
И рассмеялся довольно покрасневшим щекам Ники.
- Ладно-ладно, больше так не буду.
Скрещенные за спиной пальцы, как и поцелуй, никто не видел.
- Успел. Мы с Подсолнухом обсудили все правила проживания на моей территории. Он, как разумный кот, с ними безоговорочно согласился.
Ну а те пара царапин - да разве считаются они?
- Готова к боевым свершениям в виде пары стоптанных кроссовок, милая?

[Ника Морган]

Расстояние сократилось само. Вкусно, но это же холл! Быстро осмотрелась. Удивительно, но холл оказался пустым. Строго посмотрела на Лёринца. Он чувствует хоть немного раскаяния? Да, ей понравилось, чего лукавить. Опустила взгляд, тихо рассмеявшись. Уточнила, поднимая смеющийся взгляд на Лёринца.
- В процессе обсуждения он тебе не предлагал чесать бока? А пузико?
Не сильно верила, что целитель строжничал. Ну как можно! Она оба такие душки, рыжие-рыжие и оба ее! Поинтересовалась.
- Мне нужно знать эти правила? Ты мне их не озвучил, пока я занимала твои полки в шкафу.
На вопрос о готовности ответила легким подхватыванием целителя под локоть. Направилась вместе с ним к выходу из замка. Попросила.
- Если тебе будет некомфортно, скажи мне сразу. Хорошо?

[Лёринц Месарош]

В процессе обсуждения пострадали шкаф, диван и их с котом гордость, но вот бока и пузико точно остались интактны.
- Мы не дошли до такой стадии в наших соглашениях. Все еще впереди, я полагаю.
Еще как впереди: ему предстоит достойно ответить на заявление в виде расцарапанных предплечий. Как говорится, на языке равных.
- Знаешь, если бы для моей невесты и для кота моей невесты правила были бы одинаковые, я первый же на твоем месте отправил бы себя куда подальше... Думать о том, что правила - кроме здравого смысла - к нам точно не применяются.
Хмыкнул весело, позволяя утащить себя в сторону дверей.
- Так что скорее я готов спросить - где твои правила, которые надо вписывать в нашу жизнь... Разве что мы уже оба выяснили, что правила эти у нас совершенно синхронны, верно, милая?
Положил свободную руку на ладонь Ники, легко ее пожимая. А потом отпустил ненадолго, чтобы распахнуть дверь и пропустить впереди себя Нику.
- Прохладно сегодня, однако!
Солнце, впрочем, было ярким, так что костер вполне мог спасти ситуацию.

[Анка Копош]

Далеко из зала уйти не удалось. Уцепилась руками за подоконник, отчаянно хватая воздух из чудом открытого окна. До какого-то отупляющего отчаяния уговаривала себя собраться. Обратно. У нее же как-то выходило. Не думать, запрещать себе замечать, запрещать чувствовать с того майского дня, в который единственный разрешила себе признать эту любовь, говорить о ней, выпустить из тела.
И после. У нее получилось даже не спятить в окончательно-пустом доме, получилось как-то пережить ещё одну встречу, удерживая взгляд, руки, рот на замке. Только сердце удержать не оказалось сил.
Из окна тянуло теплой осенью, влагой, прелыми яблоками из сада за домом.
Распахнула глаза, запрокидывая голову и глядя на чужое небо. Ну конечно. Так просто. Ей нужно вернуться домой, вот и все. Как она и собиралась. А там уже не важно будет, что происходит с ее сердцем.
Отцепила руку и обхватила ею свой невозможно-большой живот.
- Тебе понравится дома, маленький, - сообщила ему. - Там осень теплее. Там большой-большой дом. Большой-большой сад. Много-много яблок. И чистое небо.
Застыла, глядя на собственную руку. На лишнее кольцо на этой руке. Голова закружилась. Это же ничего не значит. Это ничего не значило изначально, она же знала. И его "да" ничего не значило.
И все-таки просто снять не выходило. Схватилась за кольцо другой рукой и потянула. Будто бы она выворачивала себе душу. Почему-то невольно перед глазами встала гадалка. Все зависит от нее самой, так, кажется, та говорила?
Кольцо сдвинулось с пальца, а в ушах зазвенело.
Конечно, она сама. Все испортила. Уничтожила. Растоптала. Лишила ребенка отца.
Боль накинулась с новой силой. Вытащила из кармана мантии шейный платок. Тот самый, что она таскала с собой все это время, сжимала украдкой и нюхала, как... Наркоман без дозы, так, наверное. Ей не нужно было подносить его к лицу снова, чтобы почувствовать запах. Она могла почувствовать этот запах в любой момент, даже глаз не закрывая.
Чуть дрожащими руками расстелила платок на подоконнике, уложила на него обручальное кольцо и принялась увязывать.

[Эндриана Булстроуд]

Виновата действительно была. Что продолжала. Продолжала, забросив все остатки разума туда, откуда после достать их будет крайне сложно. Продолжала нести камень на шее, к глубокому озеру.
Анка ушла недалеко и, насколько смогла осознать, ничего с собой делать не собиралась... пока. Насколько длинное это "пока"?
Сжала губы, останавливаясь в нескольких метрах от нее. Становясь невольным свидетелем разговора, слышать который, наверное, непозволительно. Становясь свидетелем последующей сцены с кольцом.
И внутреннее ликование опередило все остальное на короткое мгновение.
Сцена, которую ждала, наверное, еще тогда, на кухнях. И много дней после.
Вопрос времени. И в другой мы момент обрадовалась, что все вышло так, как должно было выйти. Как предсказывала.
Но не теперь.
Сейчас Анка не была невестой, чей-то женой, чей-то матерью или дочерью. Сейчас она была девушкой, вновь и опять той, какую хотелось лишь крепко сжать в объятиях. Которую хотелось спрятать, скрыть ото всех и сберечь. Оставить в старой книжке меж страниц, как весенний цветок, и доставать когда соскучишься.
Девушкой, заговорить с которой было кощунством. Заговорить с которой было необходимостью.
- Прости, - произнесла осторожно, сообщая о своем присутствии. Шагнула ближе, повторяя. - Прости. Я прочитала его, - знаю, что не должна была, но... ты не можешь... делать этого. Пожалуйста, только не так.
Словно бы смерть что-то меняла. Словно бы сама боялась смерти настолько, насколько боялась смерти Анки.
- Он сказал тебе... он сделал что-то?
Хотя бы минимальное "что-то".

[Анка Копош]

Прижала сверток к груди на короткое мгновение и убрала поспешно в сумку. Медленно-медленно развернулась, глядя на Эбигейл немигающим взглядом. Что ей нужно? Снова.
Боли оказалось почему-то такое количество, что за этой болью слабо различалась реальность. И все-таки различалась. Эбигейл думала, что это письмо что-то значит. Так же, как думал... он. И Эбигейл стояла перед ней и никак не могла оставить в покое. Та, которая ее презирала и, кажется, даже похуже. Ее... тогда еще мужу хватило двух минут, чтобы хлопнуть дверью в последний раз.
От этого дурного, но совершенно безжалостного осознания боль множилась и множилась. И словно не было этому процессу никакого конца.
Посмотрела на холл за спиной Эбигейл. Следует уйти. С ней нельзя заговаривать. Тем более - теперь. Это раньше она была под защитой, теперь... Теперь чистокровная дура может творить с ней все, что ей вздумается. Наверное, по полному праву. Но сил передвигать ноги вдруг не осталось, а на нее отчетливо пахнуло колдовским теплом. Распахнула глаза широко.
Нет, не так. Она все-таки была под защитой. Пусть в нее теперь тыкают пальцем и обливают помоями хоть сотни таких, как Эбигейл. Ее защита теперь во много раз сильнее, чем мог бы дать какой угодно муж.
Остатки разума все еще пытались пробиться и справедливо замечали, что с глупостями, вроде слизней, она все еще должна разбираться сама. Но глупости сейчас не интересовали. Ее затопила странная эйфория, мешаясь с болью. Больно все еще было очень.
- Не так - это не как? - спросила устало и тихо. - Как тебя удовлетворит? Публично? В большом зале? Хочешь посмотреть, как я выпускаю себе свою грязную кровь? Что тебя на этот раз не устраивает, Эбигейл? Я не буду пользоваться твоей драгоценной магией, дышать с тобой драгоценным воздухом.
Склонила голову к плечу и посмотрела пристально. Она будто засунула обе руки в огонь и сейчас смотрела, как они изжариваются в черное.
- Он ушел. Давай, глумись. Давай же! - последнее слово почти выкрикнула вдруг. - Теперь я рожу своего ребенка незамужняя. Как там правильно? Грязная, опозоренная, распутная, недостойная... Так? Можем и погорячее взять. Хочешь погорячее, Эбигейл?
Сделала крохотный шаг вперед и пошатнулась.
- Вот что ты сделала, - сказала тихо-тихо. - Он меня не любил, а теперь потерял всякую способность уважать, должно быть...
Что-то отчаянно билось в голове. Но как-то же нужно попытаться объяснить это? Не дуре-старосте, себе. Но объяснения рассыпались, как кривой карточный домик. Сколько бы она не устанавливала карт, сколько бы не искала аргументов.
- Он не должен был его получить, - пробормотала. - Знаешь, есть письма, которые... не должны доходить. Я... поменяла свои планы. Но не переживай, отравлять тебе жизнь своим существованием я больше не буду.
Когда же станет легче? Ей вообще - станет? Почему же так больно, Джон?

[Эндриана Булстроуд]

Как странно не замечать столь очевидных фактов, как странно верить себе и не доверять в одно время. Как странно забыть, что сама называла Анкину кровь грязной. Как странно пугаться яркой и красочной сцене, возникшей в голове.
- Я не хочу твоей смерти, Анка. Не хочу.
Не желала ничего плохого ей. Ни ей, ни ее ребенку.
Пусть объяснений этому не было, но мысль была. Была, жила, кричала о желании быть услышанной.
- Пользуйся магией, дыши воздухом, будь с грязной кровью - но продолжай это делать, а не сдавайся и не обрекай его на... жизнь без матери.
И смягчилась. Смягчилась, чтобы шагнуть ближе.
- Пожалуйста, пойдем со мной? В школе есть... леди Фаркаш, она... помнишь, я говорила? Колдомедик, но... другого плана. Пойдем к ней? Она поможет, я обещаю, что поможет.
Внутри метались две правды, готовые уничтожить друг-друга в мертвой схватке и оставить ее совсем без чувств - о, как бы было прекрасно остаться без них!
Но эмоции и чувства все же побеждали правду.
А новость о том, что Доу - круглый идиот, новой не оказалась.
- А ты? Ты любишь? Ты уважаешь? Человека, который привел тебя туда, где ты стоишь. Туда, где ты пишешь такие письма, и... он в ответ совершает такие поступки.
Покрутила головой.
- Почему он, Анка? Почему - после всего?

[Анка Копош]

Смотрела на Эбигейл уже без всяких эмоций к этой самой Эбигейл. Слишком много было других чувств. Они метались, скручивались туго и бежали раскаленной спиралью. Снова и снова. И снова. И снова.
- Одинаковая у нас кровь, - выдавила без выражения. - Любой колдомедик тебе скажет, что ничем мы друг от друга не отличаемся, Эбигейл. Кроме мозгов. Твои - засраны дрянью, и ведёшь ты себя...
Махнула рукой.
- Ты уж определись, а? Если кровь у меня все-таки не та, оставь меня уже в покое. Ненавидь, презирай, трави. Получай сдачи. Не думай, что сдачи не будет.
Зачем говорила только? Потому что Эбигейл делала что-то, похожее... На помощь? И, кажется, совершенно искренне не хотела ее смерти?
- Или оставайся. Но без этой вот дряни насчёт другой крови и того, что кому из нас позволено. Иначе я не приму от тебя никакой помощи. Никуда я с тобой не пойду. И говорить с тобой не буду. Тем более - о собственных чувствах к... Отцу моего ребенка.
Смотрела на старосту и будто бы сквозь нее. Она уважала его. Не понимала, но уважала. И держала слово даже тогда, когда уже не было ни одной внятной причины это делать. Но сейчас осталась только боль. Поглощающая ее всю, пронзающая насквозь, захлестывающая. Словно вся ее не отданная и запертая на семь замков любовь ожила и питала эту боль.
И ещё была зачем-то Эбигейл. А сил двинуться хоть куда-нибудь - не было.

[Эндриана Булстроуд]

Покладисто кивнула, прижимая руки к груди - что угодно, сейчас - что угодно.
- Хорошо. Маггловской кровью, - исправилась честно. Так ведь лучше? - Не буду. И говорить не буду и... ненавидеть. Презирать, травить. Не буду.
И не ненавидела никогда.
Качнула головой, делая еще один шаг ближе.
- Пойдем? В лазарет? К Фаркаш? Хочешь в спальню, позовем целителя туда?
Беременная женщина имеет на это право.
Заглянула Анке в глаза - уже перестали меняться?
- Мне все равно на Доу, веришь или нет. Он... - не сдержалась, - идиот вне зависимости от твоего отношения, но я не хочу, чтобы из-за него тебе... чтобы так все было.
Улыбнулась слабо.
- Твой ребенок. Твой - и он здесь. Я не уверена, умеют ли такие маленькие слышать... так, но чувствовать - наверняка. И если ты страдаешь - страдает и он. Если тебе плохо - ему тоже будет.
Опустила взгляд на большой, удивительно большой живот. Это "плохо" она делала тогда в зале. Хотела или нет - но делала. И до этого столько раз - глупыми словами.
Неловкие варианты извинений заполнили голову, но не оказались в воздухе - каких только может хватить здесь? Она сказала уже все, что могла, чтобы делать хуже человеку, который этого не заслуживал. А даже если заслуживал - разве ей об этом предстояло судить?
Протянула руку.
- Пойдем? - повторила тихо.

[Анка Копош]

Закатила глаза, на секунду почувствовав раздражение. Ну что за дело ей до чужих пустых мозгов?
- Я волшебница, - напомнила. - Но раз ты настаиваешь. У меня маггловская кровь, у тебя, Эбигейл, в таком случае не менее маггловская. Нравится?
И покачала какой-то совершенно гулкой головой.
- Нет, не пойду. Потому что тебя это все ещё не касается. Ни я, ни мой ребенок, ни его отец. Ни наше благополучие. Намерения вообще не имеют значения, понимаешь?
Отвернулась. Даже имя Джона, даже из чужого рта, слышать не хотела. Имя вкручивалось, выворачивая внутренности. И от этого снова рождалась злость. Какая-то темная, глухая злость. Непонятно, на кого: себя, Джона или Эбигейл.
- Мне не требуется к целителю, - отчеканила. - Благодарю за заботу. Я тебя поняла, Эбигейл. Ты меня не ненавидишь, я тебя не презираю. Устраивает?
Хмыкнула, искривляя рот. Конечно, это все только слова. Сейчас у нее на это презрение просто сил нет. А потом оно вернётся. Поверить же в то, что Эбигейл способна была сдержать слово, и вовсе не получалось. Ненавидела, ненавидит и будет ненавидеть. Хотя бы это легко определялось. Все ее действия этим определялись. Только вот...
Усталость навалилась страшная. Может, Эбигейл думала, что она ей на шею кинется в порыве признательности за... Что?
- Я в башню, - сообщила бесцветным голосом. - Я не собираюсь себя убивать. Вычеркивай из расписания, мисс староста.
Вот, это же вежливо? Очень вежливо. Прямо светская беседа получается. Посмотрела на Эбигейл с чем-то сродни... недоумению. Огрызаться не хотелось. Ничего больше не хотелось. Действительно направилась к лестницам. Шаг, ещё шаг и ещё. Молодец, Копош. Надо просто притвориться, что ничего не происходит. Сколько раз ты уже проделывала этот трюк?