Кабинет без номера

[Лайв Хогвартс]

Кабинет, в обстановке которого все свидетельствует о запустении. Пустые шкафы, простой письменный стол и пара пыльных кресел.

[Эхо]

Пространство легко откликнулось на волю Зергиуса Доннера, перестав существовать во времени вокруг него, чувство двоения исчезло, чувство покоя возросло. Чтобы затем резко пропасть, принося физический дискомфорт утраты. Образы целителей разделились лишь на какое-то мгновение, чтобы затем исчезнуть совсем. На секунду? На минуту? На час? Единственное, что может обозначить время в этой пустоте - удары сердца Зергиуса Доннера. Если он захочет, то сможет их посчитать.
А затем образы целителей вернулись: по одному на каждый удар. Лёринц Месарош. Адель Фаркаш. Лёринц Месарош. И снова Адель Фаркаш. Похоже, воля Зергиуса Доннера распространяется только до тех пределов, которые физически возможны? Однако теперь Зергиус Доннер не может думать ни о чем другом. Чувство чужого отсутствия захватывает его практически неодолимо.

В тот же момент Лёринц Месарош и Адель Фаркаш смотрят на стену на месте, где должен быть проход за дверью. Это очень-очень странная стена. Если смотреть на нее достаточно пристально, то можно заметить, что она будто бы сдвинута. Или сама дверь сдвинута в пространстве на какой-то крохотный промежуток реальности? Может, поэтому возникает тошнотворное чувство того, что стена то исчезает, то оказывается на месте? Желание же войти в эту дверь никуда не делось, а стало еще более острым в те моменты, когда оно посещает двух целителей. Только идти им некуда. Стена, даже такая неправильная, их не пускает.

[Зергиус Доннер]

Потеряв покой, открыл глаза, отпуская концентрацию, но осознавая, что веки не скрывают ничего. Что внутри, то и снаружи. Кто бы мог подумать, что пустота - это.. страшно. Особенно, когда ты в ней один. В этом теперь не было никаких сомнений. Гость его тела не был гостем его сознания, а вполне себе хозяином собственного. Гостеприимным хозяином? Как знать. Ему очень не понравились последние слова целителя, холодно прозвучавшие в их голове.
Понял, что потерял концентрацию, когда пустота приобрела цвет, очертания, постепенно стала заполняться угловатыми гротескными объектами и от этого стала ещё более жуткой. Закрыл глаза, понимая, что звуки тоже вернулись. Сердце звучало громко и гулко, точно литавры, откликаясь в воспаленном мозгу знакомыми образами, которые сменяли друг друга, никак не желая становиться в один ряд. Портреты изменялись, дополняясь подробностями, становясь всё более и более живыми, навязчивыми и тягучими. С силой зажмурился, одновременно с этим сосредотачиваясь на одном лице из двух - образе целительницы, из раза в раз рождавшем необычное волнение. Сейчас ему как никогда нужен был проводник.

[Зачарованный Месарош]

Не заметил, что он уже не один у двери. Но вот только цель была недостижима. Стена. Откуда здесь стена?
Смотреть туда было больно и тошнотворно, словно это не было предназначено для его взгляда. Да для взгляда любого человека.
Так почему же ему туда так хочется, так надо? Почему?
Шагнул ближе, оказываясь почти в дверном проеме. Поднял руки, прижимая их к стене... пытаясь прижать.
В борьбе между тошнотворной тоской и нестерпимой необходимостью побеждала последняя - весьма успешно побеждала.

[Адель Фаркаш]

За эту дверь нельзя было выходить.
Приложила ладони к стене, не замечая, как повторяет жест Лёринца рядом, соприкасаясь плечами и ладонями.
Лёринц. Зачем? Ей туда нельзя. Но главное - туда нельзя Лёринцу. Почему она так уверена в этом? Потому что за этой дверью пожирающая пустота?
Да нет же, стена. Просто стена, совершенно безопасная стена. А плохо ей, потому что она должна Лёринца оставить. Совсем одного. Разве она может это сделать?
- Я должна уйти, уйти, понимаешь?
Но как она может уйти в стену?

[Эхо]

Как только Зергиус Доннер сделал выбор, пространство мгновенно перестроилось.

Чувства, терзавшие юношу, пропали, не оставив после себя даже легкого следа. Пустота вокруг Зергиуса Доннера начала медленно приобретать знакомые очертания, она снова полностью подчинилась его воле, став еще отзывчивее, еще пластичнее. Из этой пустоты он может вылепить что угодно теплое и безопасное, принадлежащее только ему одному.

В это же короткое мгновение стена под ладонями Адель Фаркаш растаяла. За стеной - по-прежнему ничто. Уже не такое страшное и всепоглощающее, в этом ничто теперь словно есть просветы и тени. Страх, охвативший ее при виде раскинувшегося за дверью пространства, уже не такой нерассуждающий, а вот желание туда войти стало настолько невыносимым, что Адель Фаркаш делает бездумный шаг, а затем еще один и еще.

Как только Адель Фаркаш сделала первый шаг, нестерпимое желание пройти сквозь стену, что накатывало на Леринца Месароша в последние несколько минут, исчезло. А коридор, в котором он стоит, расширился и удлинился, отодвигая от него дверной проём. Теперь никакой стены в том месте, где всего мгновение назад был он и его ладони, нет. Как нет и самой стены, вместо нее - наконец-то правильно открытая дверь, а за ней - еще один коридор. Несмотря на то, что коридор прямой и светлый, разглядеть, где он заканчивается, совершенно невозможно.
Целитель сейчас совсем один. А между ним и первой дверью лежит небольшой клубок из ярких ниток и притягивает взгляд. Этот клубок выглядит как очень важная вещь, которую ни в коем случае нельзя терять. Лёринц Месарош уверен, что видел, как этот клубок выпал из кармана Адель Фаркаш, когда она ушла вперед.

[Зергиус Доннер]

Что-то произошло. Его словно отпустило. Значит ли это, что он сделал что-то правильно? Или просто, наконец, сделал хоть что-то?
Открыл глаза. Пустота вокруг него перестала быть пустотой. Её шипы вдруг стали мягкой шерстью, оскал зубов - улыбкой, а страшные потусторонние формы вдруг приобрели приятные очертания. Но несмотря на это, она оставалась незнакомой и чуждой. Он слишком привык к декорациям.
Что теперь? Он не чувствовал присутствия, но и ощущение потери молчало. Не было.. почти ничего. Только спокойствие. Напряжённое спокойствие - разве так бывает?
Артефакт молчал, его собственное сознание, разумеется, тоже не могло ничем помочь. Не в силах больше лицезреть незнакомое окружение, разрешил себе нарисовать свои декорации.
Теперь это выходило куда проще. Простое желание - и всё лишнее исчезло. Мысль - и пространство вокруг обрело верх и низ. Сверху будет небо. Темно-серое, пасмурное, мрачное. А внизу - берег моря, неровная линия между черными водами и скалистой сушей, поросшей сероватой зеленью. На этом берегу стоит большой маяк и маленький домик. Они оба светлы, но один светит вовне, а второй внутрь себя.
Зашёл в дом, лёгкой рукой создавая нехитрую обстановку. Налил себе чаю, сел в кресло. Это были хорошие декорации. Вот только его спокойствием не стало менее напряжённым. Не хватало ясности. И чего-то ещё.
Опустил взгляд на тихий шорох и улыбнулся знакомой сиамской кошке, которая запрыгнула к нему на колени и устроилась крайне вольготно. Имя всё-таки придется выдумывать самому, да? Тихо усмехнулся. Ну вот. Осталось добавить ясности.

[Зачарованный Месарош]

Моргнул. Раз, еще другой. Это походило на безумие, причем слишком сильно. Он сошел с ума? Определенно. Вот только почему? Именно сейчас?
Закрыл глаза, прижимая ладони к вискам. И застыл. Сколько времени прошло... он не знал, он просто пытался вспомнить. Кто он, где он, зачем... зачем это все? Почему?
А потом он вспомнил. Резко и разом - кафе, парк, девушку рядом. И понимание, что его не существует. Совсем. Он - остаток чего-то, что когда-то было человеком. Или не было вовсе...
Опустился на пол рядом с клубком из ниток. Очередное странное желание было... было тем, чего у него быть не могло. Он сошел с ума, не имея материальной основы для сознания? Дикость происходящего даже не пугала, выходя за рамки адекватности. И взять его в руки - почему бы и нет? Раз так хочет что-то, чем он теперь является... А он ли это все хочет?

[Адель Фаркаш]

Она же должна была чувствовать облегчение, когда, наконец, шагнула туда, куда ее так манило, не оставляя никакого выбора. Но вместо этого она не чувствовала ничего. Просто делала шаг вперёд, а потом ещё один, и ещё. Это было очень просто: шагать, не ощущая ничего. Ни страха, ни долга, ни усталости, ни желания что-то понять или где-то быть. Ее чувства оказались пустотой вокруг, а пустота заполняла, окутывала, закруживала тенями. У этой пустоты не было ни вперёд, ни назад. Ни верха, ни дна. И времени тоже не было. Ни прошлого, ни будущего. А все бесконечно короткое "сейчас" умещалось в один-единственный шаг.

[Эхо]

Все, что видит, слышит и чувствует Зергиус Доннер, совершенно не отличается от того, как он бы это видел, слышал и чувствовал в реальности. Даже запахи у чая - совершенно нормальные и ровно такие, какие должны быть. Напряжение, однако, не исчезает, как по волшебству. А теплая сиамская кошка неспешно заканчивает умываться, укладывает свои лапы в расслабленное удобное положение, поднимает свою кошачью мордочку, фыркает и говорит:
- Ну и что ты хочешь знать, Серж?
Голос у кошки очень знакомый, хоть он и не похож ни на один из всех тех, которые Зергиус Доннер знает и помнит. Или просто похож на все голоса одновременно?

Чем дольше Лёринц Месарош сидит на полу, тем дольше он сидит на полу. Ни с коридором, ни с дверьми больше не происходит ничего безумного или даже хоть сколько-нибудь необычного. Все, что он вспомнил, взметнулось в сознании яркими всполохами и успокоилось, заняв положенные места. Клубок же мягкий и чуть теплый на ощупь. Он больше не вызывает никаких навязчивых мыслей или желаний. Однако, если Лёринц Месарош задумается, то обнаружит, что может уйти из этого места прямо сейчас, стоит только пожелать. Или может встать и пойти вперед, в открытый коридор.

Адель Фаркаш идет вперед. Или думает, что идет вперед. Впрочем, то, что она думает или чувствует, уже не имеет никакого значения.

[Зергиус Доннер]

Отпил чаю и взглянул в камин, разжигая в нём огонь. Опустил глаза и хмыкнул. Что кошка не должна уметь в большей степени: говорить или читать мысли?
- Как тебя зовут?
Улыбнулся и откинулся на кресло, прикрывая глаза. Чуть подумав, не стал останавливать руку и принялся осторожно и мягко гладить кошку. Интересно, кто она здесь? И с кем он разговаривает таким вот образом?
Но вслух сказал совсем иное:
- Я хочу знать, что происходит. И что я делаю не так. Или что случилось не так. Я ожидал.. совсем иного. Может мне нужно срочно прерывать сеанс, а я сижу здесь.. чай пью.
Снова взглянул на зверя и опять не сдержал улыбку. Красивая кошка, хоть и говорящая.
- Знаешь, странно быть одному, зная, что в твоей голове сейчас ещё два человека.
Нахмурился, снова подумав о леди Фаркаш. Где она сейчас? Сколько у неё осталось времени?
Снова визуализировал образ целительницы. И усмехнулся, вспомнив, что в его распоряжении теперь целый маяк. Не был уверен, что это работает именно так, но почему нет? Взглянул в окно и заставил маяк подрасти на три этажа и увеличил его яркость. Может и декорации смогут стать полезными.

[Зачарованный Месарош]

Повертел клубок в руках, даже подкинул пару раз. Ничего не менялось, никаких новых желаний не возникало. Хотя нет, хотелось просто лечь и уснуть - чтобы хоть ненадолго отключиться от происходящего. Даже попытался: лег прямо на пол и закрыл глаза. Лежать было твердо, глаза упорно открывались, так что просто пришлось встать и признать - что-то делать придется. Что-то... но не идти вперед - к исчезающим дверям, появляющимся из ниоткуда Адель и прочим не сильно радостным радостям жизни.
Так что просто развернулся, намереваясь уйти куда подальше.

[Эхо]

Кошачьи морды, конечно, не могли выражать человеческие эмоции. Но ту, с которой кошка на него посмотрела, Зергиус Доннер вполне может распознать.
- Я Кошка, - сказала она так, будто спрашивала: "Ну, разве это не очевидно?". - Белая Кошка.
И пошевелила усами снова.
- Так мы играем в Орла? - уточнила насмешливо. - Тогда ответь-ка, Серж, разве вообще можно в жизни что-то делать правильно? И чем плох чай?
А в следующее мгновение, будто ощутив что-то невидимое Зергиусу, спрыгнула с его колен, повела ухом и сказала, тая прямо на глазах:
- Кажется, тебе пора.
А вслед за кошкой начала и таять реальность вокруг него, но этот процесс не вызвал у Зергиуса Доннера никаких плохих чувств. Ему не страшно и не странно. Похоже, Зергиусу Доннеру придется приложить изрядное усилие, чтобы этот процесс прекратить.

[Зергиус Доннер]

- Белая Кошка.. - вздернул бровь и протянул задумчиво, пытаясь понять, почему это очевидно-странное имя кажется ему таким знакомым и слышится в голове голосом матери. - Хорошее имя.
Особенно если учесть, что кошка была не слишком белой.
Рассмеялся и покачал головой. Уже собирался сказать, что в таком случае им здесь не хватает музыки одного растафарианского пророка и даже собирался её организовать, но не успел.
Уютный домик начал таять на глазах. Жаль, за окном вроде даже успел начаться ливень - они бы могли провести замечательный уютный вечер за беседой.
- Увидимся, Белая.
И закрыл глаза, даже не пытаясь сопротивляться. Декораций ему было не жаль, да и сил уже осталось немного.

[Эхо]

Что находится перед ним, Лёринц Месарош увидеть уже не успел: пространство, откликаясь на его намерение, свернулось вокруг него так стремительно, что даже этот процесс он толком не осознал. Просто в следующий момент ощутил себя в совершенно другом месте.
Лёринц Месарош сидит в кресле в незнакомом кабинете. Напротив него на диванчике удобно расположился Зергиус Доннер. И от вида Зергиуса Доннера голова у Лёринца Месароша не болит. Болит почему-то правая рука. На руке литой, исписанный рунами металлический браслет, а вокруг браслета - покрасневшая, словно обожженная кожа. Если Лёринц Месарош попробует этот браслет снять, то обнаружит, что это невозможно. Никаким известным магическим и немагическим способом. Но в данный момент сам браслет - последнее, что должно его беспокоить. Потому что его рука выглядит как-то... Неправильно?

Зергиус Доннер же закрыл глаза на очень короткий и легкий миг. А когда открыл, обнаружил, что вернулся: он удобно сидит на диванчике, напротив него в кресле Адель Фаркаш, которая уже, похоже, пришла в себя. Артефакт полностью прекратил свою работу и браслет, когда Зергиус Доннер пожелает его снять, легко соскользнет с руки. Чувствует юноша себя просто прекрасно, от тревоги не осталось и следа.

[Адель Фаркаш]

Моргнул, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Или не очень яркому, но внезапно - свету. Потер руку, натыкаясь на браслет и шипя от боли. Браслет и был ее источником - и совершенно не хотел никуда двигаться. Это было неприятно и беспокоило, мягко говоря.
- Что?..
Закашлялся, когда голос вышел неожиданно высоким. И рука. Руки. И вообще тело.
- Мерлин...
Сжал виски руками, зажмуриваясь и пытаясь просто все осознать.

[Зергиус Доннер]

Вполне ожидаемо осознал себя снова в кабинете административного крыла. Досадливо цыкнул, теперь окончательно понимая, что они потерпели очевидное фиаско. Хотя.. если его догадки были верны, целители могли и пересечься?
Опустил глаза на собственные руки, словно желая убедиться, что вернулся он в полном составе. И тут же поднял взгляд, услышав болезненную реакцию целительницы.
- Леди Фаркаш? Всё в порядке?
Потянулся вперёд, услышав новую, незнакомую эмоцию в голосе женщины, восхищавшей его своим умением владеть собой. На следующий жест целительницы поднялся и сделал шаг к её креслу, доставая палочку.
- Что случилось, мэм?

[Адель Фаркаш]

Он вспомнил все. Это было страшно, это было странно, это пугало своими перспективами. Точнее, их отсутствием. В голове царила звенящая тишина. И звон этот намекал ему на многое. После пребывания в чужом теле, принудительного включения и выключения, после болезненно яркой памяти бестелесности - у него было тело. У него было свое, отдельное тело. От него не пытались избавиться, его не закидывали на дальний край сознания. Ему не было больно. Он был, существовал.
От уже этого было больно, но теперь эта боль была символом жизни. И такую боль он мог только приветствовать.
С усилием опустил руки, разглядывая тонкие пальцы. Адель всегда следила за собой. Вот и сейчас маникюр был аккуратным, но явно свежим.
И пошевелить браслет у него вышло, разве что под ним кожа оставляла желать лучшего.
- Мистер Доннер.
Поднял голову, пытаясь решить, что делать с юношей. Видеть его не хотелось до физического, животного отторжения. Он был источником его боли, его страданий, отсутствия его существования. Из-за него погибла Адель. Из-за него страдала Зоуи.
- Ритуал был очень тяжелым для меня. Прошу вас дать мне время на то, чтобы прийти себя.
Улыбнулся, пытаясь выглядеть дружелюбным.
- После мы все обязательно обсудим.

[Зергиус Доннер]

Терпеливо переждал паузу, внимательно глядя на целительницу. Что-то было не так. Проследил её взгляд и тихо охнул, увидев обожженную кожу в районе браслета.
- Ваша рука, леди Фаркаш.. что пошло не так?
Шагнул и взял со стола шкатулку из-под артефактов. Без труда снял свой и положил на место. Преподнёс открытую шкатулку целительнице, предлагая сделать то же самое.
Поймал взгляд женщины, снова.. какой-то другой. Интонации голоса.. Ей больно?
Судорожно кивнул, понимая, что его выставляют, но всё ещё не понимая что случилось.
- Конечно, мэм. Когда.. когда мне зайти? Вам точно не нужна помощь? Я могу привести мистера Месароша.
Предлагать медицинскую помощь целительнице, было гениально в своей глупости, но ходить ногами за школьным колдомедиком было вполне в его силах.
Быстрым, в рамках приличия, взглядом осмотрел женщину с ног до головы. Похоже ритуал и правда дался ей непросто.. Ритуал?

[Адель Фаркаш]

Обхватил обожженную руку ладонью и кивнул.
- Не так. Мы справились, но... Мне и правда плохо. Простите, мистер Доннер.
Просто уйди уже, уйди. Пожалей даму в беде, разве это так сложно?
- Лёринц? Да, хорошая мысль.
Протянул руку за шкатулкой.
- Я буду ждать. Мне... и правда нехорошо.
Слабо улыбнулся.

[Зергиус Доннер]

Справились с чем?
Вежливо улыбнулся, удержавшись от того, чтобы нахмуриться. Отдал шкатулку и легко поклонился .
- Я быстро, леди Фаркаш.
Развернулся и вышел из комнаты.
Оказавшись в коридоре, подошёл к ближайшему окну, позвал филина и наскоро нацарапал записку для целителя.
- Леринцу Месарошу, Нот, как можно быстрее.
Закрыл окно и повернулся к двери. Нервно достал палочку и вернул её на место. Вздохнул, сел на подоконник и отклонился назад, прислоняясь затылком к холодному стеклу.
Только теперь вдруг пришла мысль, что он чувствует себя замечательно. Как будто старый узел из нервов, к которому он давным давно привык и даже перестал замечать, вдруг наконец развязали.
Сосредоточился на ощущениях и попытался максимально расслабиться, чтобы достучаться до гостя, пробудить его.