Кабинет колдомедика

[Леви Коэн]

На этот раз попытка оказалось удачной. Вот бы еще целитель был на месте. Хотя, с другой стороны, пусть лучше гуляет где-нибудь в Хогсмиде, чтобы Леви со спокойным сердцем мог пожать плечами, вздохнуть, мол "не судьба" или "в другой раз повезет" и пойти спокойно есть чечевичную кашу в Большом Зале, не думая о смертельном неизлечимом диагнозе, который ему обязательно поставил бы колдомедик.
Ладно, кажется он замечтался.
Постучал пару раз и дернул дверь, заглядывая:
- Извините, можно? Тут кто-нибудь есть?

[Адель Фаркаш]

Подняла взгляд от записей и дежурно улыбнулась ребенку.
- Можно, входите.
И тут же нахмурилась, когда стук повторился слабым эхом. Посмотрела на мальчика вопросительно и, поднявшись, выглянула в основное помещение лазарета. Приставленная к разбору аптечки Анна куда-то делась вместе с коробкой. Стук повторился. Вздохнула, закрыла дверь и, заранее ощущая дискомфорт, кинула петлю в смежное помещение. Прошла к креслу и уселась, теперь уже полностью сосредоточившись на пациенте. Указала ему на кресло напротив.
- Как вас зовут, молодой человек? Чем могу помочь?

[Леви Коэн]

Кивнул, закрыл за собой дверь и уже было набрал полную грудь воздуха, чтобы излить на предполагаемую мисс Фаркаш все свои злоключения, как отвлекся на далекий стук. Пришлось выдыхать полную грудь в пустую. Адресовал владелице кабинета точно такой же вопросительный взгляд. Никогда бы не подумал, что лазарет может оказаться таким людным местом. Или, по закону подлости, это только сегодня так?
Разваливаться в кресле на свой обычный манер не тянуло совершенно, поэтому устроился на самом краюшке.
- Леви Коэн, мэм. А вы мисс Фаркаш, верно?
Поерзал немного.
- Ну-у-у в о-о-о-бщем.
Ладно, это как прививка. Чем больше тянешь, тем сложнее подбирать слова.
- В общем, так вышло что я немного перешел дорогу одному злобному личу, и в отместку он украл у меня почти весь мой магический резерв и отдал его другому, ну-у-у, своему фанату короче отдал, чтобы тот стал сильнее, и теперь я типа, ну-у-у, не могу колдовать, - вывалил, - и профессор Снейп отправил меня в лазарет на обследование, на случай, если от общения с нежитью я получил еще какие-нибудь, кхм, бонусы, которые он сам не разглядел. Ну и вдруг еще что-нибудь, не знаю. Вот, как-то так, - закончил, нервно стукнув пару раз пальцами по коленке и очень неловко улыбнувшись.

[Адель Фаркаш]

Кивнула ободряюще и просто дождалась, пока мистер Коэн дойдет до сути проблемы. Нахмурилась слегка. Определенно, это ей что-то напоминает. Рабские метки, теперь личи... с безопасностью в этой школе все очень нехорошо. Поджала губы. В любом случае, причины ее касаются крайне опосредовано, все, что необходимо, она уже услышала.
- Давайте посмотрим, мистер Коэн, что с состоянием вашего здоровья. Вы позволите?
Достала палочку и, получив твердое согласие пациента, наложила диагностические чары.
- С общим физическим состоянием у вас все весьма сносно, мистер Коэн, - сообщила тут же. - Есть моменты, которые нам нужно обсудить, но прежде...
Сняла чары и наложила следующее диагностическое, на этот раз делая слепок видимым для пациента.
- В норме магическое ядро питает магическое тело, мистер Коэн, - указала на черное и словно умершее ядро на слепке и идущие от него бледно-серые "сосуды", по которым отлично можно было увидеть границы слепка-силуэта. - А как вам, я надеюсь, известно, недостаток магической энергии восполняется за счет физического ресурса организма.
Убедилась, что пациент насмотрелся, и убрала палочку.
- Никаких дополнительных бонусов вы не получили, лишение магии само по себе является тяжелой травмой для волшебника. Видите ли, мистер Коэн, это состояние совершенно ненормально для вашего организма. Уверена, что не ошибусь, если скажу, что с тех пор, как вы потеряли магию, вы перестали высыпаться, почти не ощущаете хорошего настроения, а настроение это меняется порой по совершенно неясным вам поводам, вас периодически знобит, вы быстро устаете и никак не можете восполнить ресурс сил до привычного.
Вздохнула сочувственно.
- Что я упустила?

[Леви Коэн]

Было бы странно приходить на диагностику, а потом тут же вдруг от нее отказываться и убегать. Поэтому да, согласился, чего уж там.
Чуть напрягся. Обычно, когда врачи говорят, что все нормально, но есть что обсудить, это можно перевести на человеческий как: "в целом, вы здоровы, как бык, но как бык, которому лет под двадцать, так что вам придется каждый день делать по три укола в живот и еженедельно посещать химиотерапию." Примерно так и оказалось. Сдвинул брови, разглядывая черную дыру посреди своего тела на слепке. Если желтый цвет значил, что все плохо, красный - что все очень плохо, то черный... да он вообще ничего в учебниках про черный не помнил!
Изо всех сил старался сконцентрироваться на словах девушки, чтобы заранее не поставить себе какой-нибудь крайне неутешительный диагноз. Хотя, кому мы врем, конечно он его себе уже поставил. Сразу же, как увидел свое радужное магическое ядро. И не один! Можно же слушать и фантазировать одновременно.
Прищурился немного. Свой недосып Леви привык списывать на простые кошмары, которые преследовали бы кого угодно, окажись они в ту ночь на его месте, отсюда и усталость, а знобит его потому, что на улице холодно, а в замке с отоплением беда. Настроение же... да нормальное у него настроение! Это просто мир вокруг - полный отстой, так что поводов веселится особо и не было. Поджал губы. А теперь выходит, что вся это фигня - это из-за магии? Что он теперь вечно вот так вот будет ходить и страдать, пока не найдется способ вернуть все, как было? Или пока его чернушное ядро не сожрет тело окончательно, прям как опухоль, да? Прикольно!
- В целом, все так, - выдавил из себя, - и чем все это чревато, если, ну, в ближайшее время способа вернуть магию не найдется?

[Адель Фаркаш]

Обычно такие новости несовершеннолетним сообщают в присутствии родителей. Директор Снейп, который сейчас фактически являлся опекуном ребенка, отправил его к колдомедику самостоятельно, декана она тоже в кабинете не наблюдала. Подавила вздох и снова будто из ниоткуда накинувшееся на нее раздражение и сосредоточилась на пациенте.
- Если вам повезет, то ничем, мистер Коэн, - сказала одну часть правды. - Ни один колдомедик не может сказать, какими скрытыми ресурсами обладает ваше тело и до какой степени организм способен компенсировать травму.
Покачала головой и добавила:
- Как бы вам ни казалось, магия - это именно про тело, мистер Коэн. И главная возможная опасность истекает из того, что ваше тело сейчас активно растет и развивается. Что вам известно про величину магического резерва мага и зависимость его от возраста?

[Леви Коэн]

"Если повезет" звучало, конечно, обнадеживающе, вот только в последнее время в жизни Леви про удачу не могло и речи идти, скорее наоборот. Напряженно выдохнул. Вся это расплывчатость формулировок только раздражала. То есть, исходя из слов целителя, в какой-то момент его организм может перестать поддерживать ядро и все, оно тупо отключится? Навсегда?
- Ну-у-у, резерв растет вместе с ребенком, пока он не становится совершеннолетним или типа того. Чем старше волшебник, чем больше у него резерв, тем более сложные и долговременные чары он может выполнять, как-то так. При чем это здесь вообще? - искренне не понимал, как викторина по теории магии поможет ему решить всю эту проблему, - про какую опасность вы говорите? И что будет, если мне не повезет?

[Адель Фаркаш]

Кивнула. Сколько мальчику лет? Под пятнадцать? Трудный во всех смыслах возраст. По крайней мере, ребенок рассуждает внешне разумно.
- У вас есть физическое тело, но одновременно с ним растет и развивается то, что условно можно назвать вашим магическим телом, мистер Коэн. И процесс роста и развития целостный и непрерывный. В тот момент, когда вас лишили вашей магии, магическому ядру стало нечем подпитываться. В таких условиях ни о каком полноценном развитии не может идти и речи, мне очень жаль. Если вы останетесь в таком состоянии на длительное время, то разрыв между физическим телом и магическим будет увеличиваться, и есть вероятность, что в тот момент, когда ваша магия вернется к вам, ядро просто не сможет догнать ваш реальный возраст. Если вам не повезет, то вы можете вырасти волшебником слабее, чем вам было уготовано природой.
Замолчала, ожидая реакции. Разумеется, прежде всего директор должен быть заинтересован в том, чтобы мальчик как можно скорее вернулся к полноценной жизни. Она даже вообразить не могла, каким по величине скандалом грозит эта история. В новоиспеченной Магической Шотландии детей делают магическими инвалидами с ведома и позволения фактического главы государства.
В очередной раз порадовалась тому, что колдомедицина стоит особняком от любых политических дрязг. Что не освобождало ее от прямого разговора с директором, к ее огромному сожалению.
- Но мы с вами постараемся этого не допустить, мистер Коэн, - сообщила твердо. - Я назначу вам поддерживающую терапию. От вас потребуется всего лишь держать режим: полноценно спать и питаться, достаточно отдыхать и бывать на свежем воздухе, не пропускать прием зелий и контрольные визиты в Лазарет. Магию это вам не вернет, но состояние значительно улучшит. Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Коэн?

[Леви Коэн]

Одно дело - перспектива остаться сквибом на всю оставшуюся жизнь, бесконечно ищущим новые и новые способы, другое - что даже если получится как-то вернуть себе украденное, хеппи энда может так и не настать. Хотя, это же лучше, чем не колдовать вообще? Вроде бы и не было в этом ничего смертельного, и даже все те варианты, которые он тут успел себе напрогнозировать, звучали куда страшнее и безнадежнее.
Но все же до этого Леви был абсолютно уверен, что если... нет, не если, а когда он вернет себе магию, на этом и закончатся все проблемы, что эта дурацкая история не будет тянуться за ним шлейфом всю его жизнь. Что, наконец-то, можно будет все забыть, отпустить и больше никогда не возвращаться. Сама мысль о том, что все окажется сложнее именно в эту сторону, была попросту невозможна. Хотя, почему невозможно? Сейчас все вдруг прозвучало так логично и в какой-то степени правильно.
Потерялся ненадолго, разглядывая собственные кроссовки. И что он по этому поводу должен чувствовать? Растерянность? Подавленность? Расстройство? Злость? Внутри мешалось что-то непонятное, но, даже если бы Леви и хотел дать этому непонятному название, то не смог бы. Но ему и не надо было. Хотелось лишь раствориться, до тех пор, пока не вернется ясность. Или, пока все не станет как раньше, но на это, видимо, уже было пора переставать рассчитывать.
- Понимаю, - отозвался вяло, - ладно, хорошо.

[Адель Фаркаш]

Убедившись в том, что ребенок прямо сейчас не собирается впадать в истерику, кивнула и встала. Мистеру Коэну не помешает немного времени наедине с собственными мыслями. Она же за это время успела в небольшую картонную коробку поместить набор необходимых зелий и написала короткую инструкцию по их применению. Вернулась за стол к пациенту и поставила перед ним первый пузырек.
- Выпейте прямо сейчас, мистер Коэн, для начала. Это легкое успокоительное, вам должно сразу стать легче. Затем вот это, - поставила другой пузырек. - Это общеукрепляющее. Его вам надо будет пить каждое утро, начиная с завтрашнего дня. И уже сегодня вечером вы начнете пить вот это зелье, перед сном. Оно поможет полноценно спать.
Показала мальчику бутылек другого цвета, но этот убрала в коробку. Посмотрела выжидательно. Он же понимает, что не уйдет из кабинета, пока не выпьет зелья?
- Здесь запас на две недели, - поставила коробку перед мистером Коэном. - Но вы можете прийти ко мне и раньше, если почувствуете себя хуже или просто иначе.

[Леви Коэн]

Нет, устраивать здесь эмоциональные фейрверки он точно не собирался. И даже позже - тоже нет. Как минимум, намеренно. Все-таки кое-какие выводы за последнее время он сделать успел, к лучшему или к худшему. Да, ситуация была и дерьмовая, и паршивая, а самым поганым было то, что совершенно не было ясно, что делать дальше. Просто кушать овощи и фруктики, гулять по вечерам, ложиться в десять вечера и надеется, что профессор Снейп действительно не забудет поискать информацию в библиотеке? Разве вообще возможно просто молча сидеть и ждать сложа руки? Особенно, когда время начинало играть такую большую роль.
Поднял мрачный взгляд на бутыльки. Хоть нужды в успокоительном он не чувствовал, спорить не было не сил, не желания. Выпил поочередно зелья. Перевел уже не такой мрачный взгляд на коробку.
- Хорошо, спасибо. На этом все?

[Адель Фаркаш]

Спокойно кивнула.
- Если вы не хотите поговорить, мистер Коэн, то все.
Судя по виду, поговорить мальчик не хотел. Этот факт не то, что не огорчал Адель Фаркаш, а почти радовал сегодня. Задавленное раздражение вспыхивало и расходилось по телу короткими волнами, и она уже ощущала нечто сродни жару. Перевела взгляд на часы.
Ох, ну разумеется. Ее дежурство длится слишком долго, только и всего. Для любого факта всегда находится простое объяснение. Однако привычного облегчения она не ощутила и посмотрела на мистера Коэна, сдерживаясь из последних сил.

[Леви Коэн]

Туман из головы стал быстро рассеиваться, оставляя после себя лишь непривычную пустоту. Растрачиваться на бесполезные разговоры не хотелось. Если ему пожелается услышать, что все будет хорошо, можно вон, попросить об этом Амайу, например.
- Тогда ладно. Спасибо, - повторил уже раз в десятый, попутно сгребая коробку со стола, - до свидания.
Встал, слегка дернув затекшими коленями и направился вон из кабинета, осмыслять свою новую реальность.

[Эхо]

Пока тело Адель Фаркаш тихо и мирно посапывало, погруженное в непробудный сон, разум ее бродил по закоулкам, о которых она сама вряд ли догадывалась.

И в этих закоулках была темнота. Глубокая, поглощающая любой свет. Сначала Адель никуда не двигалась, потому что цели не было видно. Но рано или поздно любой живой душе становится скучно, и она начала идти. Шаги давались непривычно легко, не требуя никаких усилий, пол под ногами мягко пружинил, и разве что полное отсутствие звуков делало ее движение каким-то нереальным, однако остановиться было теперь невообразимо трудно.
Потом впереди появился свет. Неяркий, желтоватый, свет был реальным и сразу дал ей цель. Теперь она шла вперед, а не просто переставляла ноги шаг за шагом. И света было все больше, он становился все ярче, пока, наконец, Адель не увидела желтое-оранжевое небо с хлопьями облаков, подсвеченных белоснежным солнцем. Оно кружилось по небу, словно насмехаясь над всеми, потому что так никогда и не уходило за горизонт.
Следом за небом в мире Адель появилась темно-коричневая земля, которая постепенно исчезала под все большим и большим количеством рыжеватой, какой-то даже ржавой травы. Каждая травинка выглядела настолько твердой и острой на своих гранях и вершине, что касаться было бы заведомо плохой идеей. Но теперь среди травы появилась тропа, по которой она и продолжила шагать.
Спустя сколько-то времени идти вперед было все еще единственной ее задачей, вот только цель изменилась: впереди теперь виднелось поле цветов. Огромные тарелки-подсолнухи тянулись к солнцу, поворачиваясь следом за ним. Солнце бежало по небосводу, и цветы делали такой же оборот, отражая своими зеркальными сердцевинами его белоснежные лучи. Желтые лепестки, которые окружали зеркала цветов, превращали их самих в подобие небесного светила.
В этом мире не было усталости и не было времени, но зато было четкое понимание: именно ради того, чтобы посмотреться в эти зеркала, она и шла всю дорогу.

[Алистер Грим]

Школьные лазареты, оказывается, никак не уступают по занятости и спешке Мунго. Менее сумасшедшие пациенты, возможно, но все еще его представления были более грустными, чем реальность.
В кабинете Лёрнца, конечно же, не ожидал увидеть его родного беспорядка и любимый кофе, но то, что пришлось все же увидеть, ему понравилось куда больше. Вначале.
Кто же еще, кроме невесты друга, может мирно наслаждаться сном в его кабинете?
- Прошу простить, мисс, я не представлял, что-
Окончил говорить, поняв, что девушка не просто решила насладиться легким дневным сном.
И все же - отчего-то он не решил выйти сразу.
- Мисс? - позвал громче, но ответа вновь не последовало.
Шагнул ближе, чтобы коснуться запястья девушки, проверяя наличие и частоту пульса, и уже после достать палочку и провести более тщательную диагностику.
- Вы меня слышите? - отобрал упавшие локоны с лица, позвав вновь.

[Лазарет]

Пульс у Адель Фаркаш есть, хорошего наполнения и напряжения - как у человека, который просто спит.
На первом слепке в районе головы видно множество темных, почти черных пятен, местами сливающихся воедино.
Это соответствует и второму слепку, где магическое поле в области головы практически полностью подернуто серым туманом, а границы слепка словно бы размазаны.
Ни на какие слова целителя Адель Фаркаш не реагирует.

[Алистер Грим]

Нахмурился. Результат его больше поставил в недоумение, чем насторожил. Он вряд ли видел нечто подобное ранее и понимал одно - реагировать стоило. Как?
Замечательный вопрос.
Опустился к девушке и, подложив одну руку под колени, другую под плечи, поднял, чтобы отнести уже на кушетку, где следить за состоянием можно было куда удобнее.
Коснулся лба, проверяя температуру.
И отошел к шкафу с зельями, ища... то, что должно было помочь?
Картина в голове не складывалась в правильную. Он видел отклонения в сознании не раз, но на слепке это выглядело иначе. Это не являлось и повреждением механического характера, вряд ли должно было угрожать жизнеобеспечению организма. По крайней мере сейчас.
Больше всего это напоминало некое истощение. Истощение сознания?
Покачал головой, беря с полочек сильные тонизирующие и восстанавливающие зелья.
Приподнял девушку, помогая той выпить содержимое флаконов.
Выдохнул. Коснулся щеки оказавшейся на кушетке леди, уводя с нее локон волос.
Так не пойдет, нет.
Подошел к двери, чтобы открыть ту и отчетливо громко назвать имя Лёрнца. Если кто и знал, что произошло - то это был он.

[Адель Фаркаш]

Если бы Адель задумалась, то признала бы окружающее пространство реальностью. Всем известно, что во снах легко двигаться вперед не представляется возможным. Тем более во снах не найдется прямых дорог и четких зеркал.
Или все же зеркала не были четкими?
Если бы Адель задумалась достаточно крепко, она бы скоро уперлась в простую и колкую, как кончик ржавой травинки, мысль: “А что такое - эта Адель?”.
Вслед за этой мыслью бы потянулась вереница других, не менее острых, вопросов-утверждений, не приводящих ее никуда конкретно. Не потому ли, что все эти вопросы она уже задала себе и уже не нашла на них ответов?
Солнце палило нещадно, заставляя ее сердце биться в груди изнуряюще, насколько она вообще могла почувствовать здесь свое тело и свое сердце. Однако то, что ощущала, признавала естественным - разум игнорировал существование иных реальностей.
А вот поле с подсолнухами манило и ужасало настолько, что Адель (или уже не Адель?) остановилась на самом его краю, не решаясь сделать шаг.

- На, Дели, попробуй!
Юная черноволосая женщина смеется, окутанная сизым сладким туманом. У Адель кружится голова, а к горлу подступает тошнота.

Кто она? Мы же помнили ее имя.

Она делает неуверенный шаг назад, еще не признавая собственное поражение. Женщина смеется еще звонче и веселее. Женщина точно знает, что Адель уже попалась и никуда от нее не денется.
Окружающее банально до грубости: обычная маггловская гостиная серого маггловского дома. Только шторы крепко задернуты, да вытянутая, вычурно вырезанная трубка лежит на стеклянном столике. Что она здесь делает?
Это только добавляет происходящему какой-то дешевой театральности.

Что в этой трубке? Почему им надо бежать?

Ладони Адель холодеют вовсе не из-за содержимого трубки. Женщина перед ней полностью обнажена и, похоже, откровенно наслаждается ловушкой, которую соорудила.

Это в ушах Адель звенит, или звенят зеркала, разворачиваясь вслед за солнцем?
В какой-то момент этот звон становится совершенно невыносимым. Адель делает шаг вперед, еще шаг, еще и еще, все глубже заходя в полсолнуховое поле. Пока не оказывается перед конкретным подсолнухом, зеркало-лицо которого так удобно растет напротив ее лица. Или у подсолнуха и есть ее лицо?

[Эхо]

У подсолнуха нет лица, зато есть зеркало, в котором отражается ржавая земля с оранжевым небом. Солнце, усиленное во сто крат, слепит, но не мешает Адель смотреть. Смотреть в пустоту, которой является она сама здесь и сейчас. Смотреть до боли в глазах, потому что отвести их никак невозможно, она это понимает сразу. Моргнешь хоть раз - исчезнешь, умрешь.
Наконец, отражение начинает идти рябью, покрывается некрасивыми складками, заломами, волнами... И за мгновение распадается на сотни осколков, оставляя после себя умирающий подсолнух, чье зеркало больше никогда ничего не сможет поймать.
Вот только теперь ее манит следующий цветок. В нем, она уже знает, опять не будет в отражении нее самой. Но не будет и неба, не будет солнца и земли. Не будет даже этого мира, в котором заблудилась ее душа. Зато будет мир незнакомый и знакомый одновременно: уютный дом, окруженный вишнями и яблонями, добрые лица родителей и ребенок, который к ним бежит.

[Адель Фаркаш]

Глаза должны были заслезиться, но этого не произошло. В происходящем нашлось столько завораживающего и столько ужасного, что Адель Фаркаш на минуту будто бы сама стала этим подсолнухом - оболочкой, острой и хрупкой, готовой рассыпаться от одного только взгляда.
Боль в глазах показалась легкой и почти незаметной, когда что-то внутри Адель съежилось вслед за жизнью подсолнуха. Как будто в нее кинули горящую головешку, а она взяла и прожгла дырку. Женщина даже потрогала зачем-то свои руки. Нет, никаких дыр.
В следующую минуту, слабо сопротивляясь новому зову, Адель взглянула на неумолимо движущееся солнце. Она думала о чем-то, так? Она... была кем-то? Еще мгновение назад.
То, чего она совершенно не замечала раньше, сейчас как будто рябило перед глазами. Или просто окружающая реальность не могла не рябить? Чтобы не поддаться этому, Адель шагнула вперед и с трудом сосредоточилась, отыскивая следующий подсолнух.

Сандалии скользили по влажной после утреннего дождя траве. Адель упиралась сильнее с каждым шагом, закусив губу и пыхтя. Непослушные прядки выбились из тугих косичек и лезли в глаза. На секунду она остановилась и со всей силы дунула, пытаясь сбить с лица особенно вредную прядку. Взгляд зацепился за старую яблоню. Папа приделал на ней качелю. Где же она? Надо обязательно покачаться до обеда!

Папа... У них есть папа? Разве этот светловолосый мужчина - их отец?

Сложенные закрытой лодочкой ладони уже начали ныть, и Адель, коротко выдохнув, припустила вперед. Она должна показать им! Теперь вся сосредоточенность ушла в руки, а ноги, устав сражаться с травой, заскользили неловко. Приняв решение за секунду, Адель крепче прижала к груди драгоценную ношу, моментом превращаясь в комок. Шаг, шаг, полет, кувырок.
- Ой.
Приоткрыв один глаз, Адель обнаружила почти перед лицом ярко-красную лакированную туфлю.

Такие туфли носила их мама. Почему перестала?

- Смотрите, смотрите!
Упираясь коленками и не замечая, как свежие гольфики пропитываюсь водой и зеленым соком, Адель выровняла тело и протянула руки вперед. Очень осторожно она развела пальцы, демонстрируя родителям бабочку: насквозь рыжую, с темными пятнами на подрагивающих крыльях.

Как ее зовут? Ведь не может же у человека отсутствовать имя? Такого важного, такого теплого, такого родного человека? Адель припала к зеркальной поверхности подсолнуха, с каким-то удушающим трепетом пытаясь разглядеть ускользающие лица.